Папа, мама и Джейми - страница 7

— Неужели эти ручки на такое способны? — Он кивнул в сторону ее длинных, красивых пальцев с нежно-розовым лаком на ногтях.

Такой пустяковый вопрос ее успокоил. Теперь, даже если он начнет тарабанить по-испански, она не растеряется.

— Я умею ими пользоваться. — Шерри улыбнулась. — Если вы заметили, читая мою биографию, я сначала работала маникюршей, а уж потом закончила курсы секретарей.

— Скажите, зачем вам эта должность?

— Деньги нужны, только и всего. У меня старая бабушка на руках, и еще...

— Вы замужем? Или есть близкий человек?

— Это к делу не относится.

Что-то мелькнуло в его глазах.

— Ладно, не буду докапываться. Поговорим о чем-нибудь другом. Скажите, как вы относитесь к сезонным рабочим? Заслуживают ли они, по-вашему, приличного отношения и защиты закона? Особенно те, кто не имеет американского гражданства?

— Каждый человек заслуживает справедливости, — ответила Шерри, — независимо от того, кто он. Может, вы думаете, что, нуждаясь в работе, я стала бы с кем-то конкурировать? Это совсем не так. В этой стране каждый может себя реализовать.

Именно таких слов вы и ждете от меня, мистер Руис, подумала Шерри.

— Совершенно с вами согласен, мисс Томпкинз, — ответил Руис с кривоватой усмешкой. — Ну что ж, считайте, что вы приняты. А теперь... не возражаете написать под мою диктовку два письма — в Комиссию округа Хилзборо и к губернатору штата?

Господи, как я хочу, чтобы он был не таким душкой, думала Шерри, мне было бы легче его ненавидеть. Достав из сумочки тот же блокнот, она записала продиктованные письма и поднялась со стула.

— Есть что-нибудь еще?

— Откровенно говоря — да. — Он тоже встал. — Могу я надеяться, что вы запишете несколько выступлений на сегодняшнем собрании? Оно состоится вечером, в Лейкленде. Разумеется, вы получите за сверхурочные часы.

Шерри колебалась секунду-другую, но не из-за Джейми: бабушка посидела бы с ним еще несколько часов.

— Лейкленд довольно далеко, а моя машина еле дышит. Я не рискую ездить на ней за город, особенно вечером.

— Это не проблема, — откликнулся Майк, ругнув себя за то, что уже влезает в ее заботы. — Я вас отвезу туда и обратно.

— Хорошо, — согласилась Шерри. В конце концов, нужно же узнать его получше. — Я только позвоню бабушке и предупрежу, что вернусь поздно.

Руис попросил прислать к нему Эктора, поэтому, вернувшись в приемную, Шерри могла звонить бабушке и печатать письма в полном одиночестве. Эктор появился снова, как раз когда она кончала второе письмо.

Он остановился у стола и прочистил горло:

— Просто хочу... э-э-э... поздравить вас, мисс Томпкинз, с началом работы. Надеюсь, вам у нас понравится.

Девушку тронули эти слова.

— Называйте меня просто Шерри, — сказала она, слегка стыдясь того, что и от него нужно скрывать, зачем она здесь. — Спасибо за вашу рекомендацию.

Эктор ушел, а Шерри пришлось ответить на несколько звонков, адресованных Руису, — не очень важных, на ее взгляд. Спустя короткое время она постучала в дверь босса и, не получив ответа, вошла в кабинет. Руиса там не было. Наверное, выскользнул через какой-то черный ход, подумала она.

И тут же поняла, где он: в небольшой умывалке позади кабинета. Обнаженный по пояс, Руис стоял над раковиной и смывал с себя пот и усталость, накопившиеся за полдня. Его обнаженный торс был великолепен. Замерев на месте, Шерри не могла оторвать глаз от этого мускулистого тела, от полоски темных курчавых волос, уходящей от груди куда-то вниз, под брючный ремень.

Увидев его наготу, она почувствовала себя так, как если бы получила удар в солнечное сплетение. Чтобы прийти в себя, Шерри представила его в постели с Лайзой. Этот человек сделал ее сестру беременной, да, а потом бессовестно бросил. Однако, к своему ужасу, Шерри обнаружила, что чувства ненависти она к нему не испытывает — скорее, ревность к Лайзе.

Руис в свою очередь, заметив Шерри, тоже замер, но его сразило другое: выражение ее лица. На миг Руисом овладели сильные, противоречивые чувства. К этой девушке его тянуло с момента, когда он впервые ее увидел, и теперь, уверенный, что она испытывает такое же влечение, он был на грани эрекции. С другой стороны, он как будто ее оскорбил. Но чем же? Ведь он ничего такого не сделал.