Папа по найму [СИ] - страница 22

Девочка отрицательно помотала головой, а в ее взгляде читался озорной блеск.

— Тогда давай сделаем ей сюрприз: заплетём косы снова, словно ты и не спала?

— А ты разве умеешь? — с недоверием покосилась Уля и поджала губы.

— Я-то? Еще как умею!

Воспоминания захлестнули новой волной. На плечах Павла приятным грузом всегда была ответственность за младшую сестру. Мать рано уходила на работу и поздно возвращалась домой, чтобы прокормить семью. Она научила Павла следить за домом и сестрой. В свои десять он уже отлично справлялся с мытьем посуды, чисткой картошки и плетением кос любимой сестрички. В садике девчонки завидовать начали и говорить, что прически у нее самые очаровательные… Поджав губы, постарался перестать думать о том, что уже прошло и никогда не вернется. Теперь сестра была самостоятельной девушкой, выскочившей замуж за какого-то богатого хмыря, запретившего ей знаться с семьей.

— Не врешь? — переспросила Уля, глядя прямо в глаза. Судя по немного раздраженной интонации, сделала это уже второй раз.

— Не вру, вот только нам предстоит сложнейшая задача — операция «добытчики». Нужно отыскать расческу…

— Я знаю, где она, — шепнула Уля. — Отвлеки бабушку — она на кухне печет оладьи, а я пробегу в комнату.

Она была гением. Эта девочка не переставала удивлять. Такое мышление в четыре года. Видно было сразу, что мама занимается со своим ребенком. И на душе еще поганее стало от того, что хотел такую женщину использовать, как презерватив, выкинув потом из своей жизни. Рука потянулась к кармашку на джинсах, где лежал телефон — позвонить Стасу и отменить все. Плевать, что она обещала подыграть. Хотелось сказать, что не будет ничего делать, признать свое поражение впервые. Сделать что-то хорошее, чтобы не чувствовать себя дерьмом рядом с таким светлым маленьким человечком.

— Поможешь?

Решив, что поговорит с другом позже, он все-таки перевел все внимание на Ульяну.

— Помогу. Начинаем операцию.

Уля кивнула. Она была такая забавная. С такой широкой улыбкой на лице чем-то напоминала утенка, который в итоге вырастет прекрасным лебедем и сведет с ума не одного мужчину.

Выйдя из библиотеки первым, Павел направился в сторону кухни, решив всерьез отвлечь бабушку девочки, играя в шпионов-воров, хоть это был дурной пример для ребенка.

«Она девочка умная, понимает где игра, а где жизнь», — успокоил себя, входя на кухню.

— Божественный аромат, — произнес, втягивая в себя праздничный запах детства — оладий с малиновым вареньем.

— Ох! Павел, а вы меня испугали, — вздохнула Людмила Георгиевна.

— Ну что же так? Простите меня, бога ради! Я просто шел на этот чудесный аромат и… Не думал, что вы не услышите.

Заметив, что Уля пробежала мимо дверного проема, показал ей класс большим пальцем и продолжил отвлекать хозяйку дома, рассказывая, как обожал малиновое варенье и один раз, когда случайно разбил банку, долго плакал, хоть мама не отругала его.

Маленькая принцесса в этот момент успела отыскать расческу и скользнуть в сторону библиотеки.

— Мне так жаль вашу маму, Павел, — смахнула слезу Людмила Георгиевна.

— Мне тоже, но жизнь, она суровая штука, — кивнул и пожал плечами: — Я, пожалуй, пойду в зал и дождусь Ульяшу там.

— Конечно-конечно. Я уже скоро пойду будить её, только оладушки дожарю.

Павел кивнул и скрылся в коридоре. Он ничуть не жалел, что впустил кого-то к себе в душу впервые за долгое время, потому что мать Снежной королевы казалась прекрасным человеком.

Поля пыталась убедить себя, что все в порядке, но груз этого камушка, красующегося на колечке, давил, тянул вниз, словно камень, надетый на шею человека, которого кидают в озеро. Это был слишком дорогой подарок и удовольствия он не доставлял, напротив, стало как-то мерзко оттого, что приняла его.

Заехав во двор, заглушила машину и еще раз посмотрела на безымянный палец. Красивое кольцо, но, скорее всего, даже не сам Егоров выбирал его — назвал секретарше размер, сумму в пределах которой стоит ориентироваться… И всё. Наверняка он даже не сказал, что покупает его, чтобы сделать предложение своей любовнице, вдруг она такая-сякая возьмет да и откажет. Губы тронула горькая ухмылка.