Папарацци - страница 19

Один из двух пятидесятилетних обжор, явившихся в ресторан следом за нами, выкушав всю принесенную ему еду и водку, решил перейти к другим удовольствиям. Он вытер губы салфеткой и направился к нашему с Иркой столику, по пути тихонько рыгая и вперившись масленым взглядом в голую Иркину спину, словно кот, наблюдающий, как хозяйка переливает сметану.

– Здрасьте, – поздоровался мужик, остановившись рядом с нашим столиком.

Мы что-то пробормотали в ответ.

– Девушка, – обратился он к Ирке, глядя при этом на ее коленки, – можно вас пригласить потанцевать?

Ирка закинула в рот последние чипсы и, пережевывая их, спросила:

– А пивом потом угостишь, папочка?

– С удовольствием, – ответил он, и его красное от съеденного и выпитого лицо расплылось в широкой улыбке.

Ирка вытерла салфеткой руки, поднялась и, дожевывая на ходу чипсы, деловито прижалась к внушительному пузу своего кавалера. Они медленно – так как подпитие кавалера не позволяло развить темп – стали удаляться в танце от моего столика. Похоже, Ирка засиделась и ей стало скучно. Моя подружка была в своем репертуаре: морочить голову мужикам – что еще она могла придумать для развлечения?

Все произошло так неожиданно и быстро, что я слегка растерялась и не успела сообщить Ирке, что надо срочно делать ноги. В следующую секунду я бросила взгляд на двух громил у стойки бара и замерла от ужаса. Тот, которого я про себя называла именем «длинный плащ», нахмурившись, смотрел прямо на меня. Весь его облик говорил об усиленной мозговой деятельности по извлечению из глубин подсознания информации, связанной с моей внешностью. Наконец, судя по разгладившемуся лбу, сей тяжелый для него процесс закончился, и, похоже, ничего хорошего это мне не сулило. Он повернулся к своему спутнику и ткнул того в бок, привлекая таким образом его внимание. После этого он что-то сказал ему и кивнул в мою сторону. Они поставили стаканы с выпивкой на стойку бара и не спеша двинулись к моему столику.

Разведчики называют подобную ситуацию «провалом». Спастись можно было только скорейшим, безоглядным бегством. Я встала, схватила сумку и быстрым шагом направилась к выходу из зала. Заметив мой маневр, преследователи тоже ускорили шаг. Уже у самых дверей из зала я встретила недоумевающий взгляд Ирки, но объяснять было некогда. Скорей к выходу!

Я не сделала и трех шагов, как из моей груди вырвался непроизвольный стон отчаяния. Прямо передо мной, преграждая мне путь, стоял официант – тот самый, в очках и с красной бабочкой на шее. Я с разбегу чуть не налетела на него.

Он также меланхолично вынул изо рта сигарету и сказал:

– Ну? И куда ты? А бабки?

Мне захотелось врезать ему по морде, но дорога была каждая секунда. Не теряя времени, я развернулась и побежала в глубь коридора. Главная моя надежда была на то, что мне удастся найти запасной выход. Коридор кончился, я завернула за угол и поняла, что оказалась в тупике. Кроме двух дверей с надписью «М» и «Ж», расположенных друг против друга, никакого другого пути не было. В коридоре послышался громкий топот – это подвигло меня к дальнейшим действиям, и я рванула на себя дверь женского туалета.

Увы, мне не повезло и здесь – туалет не запирался. Это была средних размеров комната, вся выложенная белой плиткой. В ней было четыре кабинки, у дальней от входа стены два умывальника, над которыми висели зеркала. У умывальника молодая, высокая, худая девушка с длинными волосами, одетая в короткое светлое платьице, аккуратно красила помадой губы. Я подошла и встала рядом с ней, на ходу вынимая из сумки пачку фотографий и губную помаду. Бросив фотографии в мусорное ведро, я положила сумку на полочку и, пристроившись рядом с девушкой, начала красить губы. Моя соседка закончила аналогичную процедуру, убрала помаду в сумочку и повернулась к выходу, попутно окинув меня надменным взглядом, как человека, нарушившего ее уединение.

Но уйти ей не удалось: в этот момент дверь распахнулась и на пороге возникли двое моих преследователей. Моя случайная соседка от неожиданности вскрикнула и стала пятиться обратно к умывальнику, по мере того как громилы наступали на нее. Я развернулась лицом к двери и прижалась к краю умывальника.