Папство и Русь в X–XV веках - страница 7

церковь становилась в известной степени силой, объединявшей разрозненные и противоречивые интересы различных групп феодалов не только в отдельных странах Западной Европы, но и в общеевропейском масштабу Выступая как своеобразная феодально-монархическая организация во главе с папой, церковь придавала всей системе западноевропейского феодализма некоторое политическое единство. Это оказалось особенно важным в борьбе с нашествиями внешнего врага, прежде всего арабов, турок и монголов. «Единство западноевропейского мира, представлявшего группу народов, развитие которых совершалось в постоянном взаимодействии, это единство было осуществлено католицизмом».[27]

Всем этим церковь приобретала особое значение в укреплении феодальной системы в Западной Европе. Она являлась «наивысшим синтезом и общей санкцией» феодального строя (Энгельс). Она дала ему свое освящение, она объявила его порядки «богоустановленными». Она выступила в роли его защитницы, действуя при помощи всего ассортимента церковных кар — от покаяния до отлучения, а в иных случаях прибегая к физическому уничтожению непокорных — предавая их сожжению в одиночку или группами под видом «еретиков» или организуя массовую резню под именем «крестовых походов».

Будучи сама феодалом, представляя собой часть феодальной системы, церковь этой своей активной ролью в охранении феодализма становилась все более необходимой для класса феодалов в целом, превращалась в важнейшую часть феодальной надстройки, в основную идеологическую силу, поддерживавшую установившийся феодальный строй.

С папской идеей «христианской империи» неразрывно связаны осуществлявшиеся под флагом миссионерства среди «язычников» планы захватов и завоеваний, прежде всего на востоке и северо-востоке Европы.

Со второй половины IX и в особенности в первой половине X в. папство вступило в упорную борьбу за проникновение в славянские страны. Притязания на Болгарию, Сербию, Моравию и Богемию, открытое наступление на восточную церковь и славянскую литургию, введенные в этих странах со времен Мефодия и Константина (864–870 гг.), приводили к острым столкновениям, имевшим характер отнюдь не только религиозный. За спиной католического духовенства, бесцеремонно вторгавшегося в славянские страны, вырисовывались фигуры чужеземных захватчиков, стремившихся овладеть богатыми землями этих стран и покорить местное население.

В связи с натиском римской церкви на славянские страны обострялись отношения между греко-византийской церковью в Константинополе и папами. Ряд посланий, которые обнародовали главы римской и византийской церквей, в особенности «Окружное послание» патриарха Фотия (867 г.), в котором он разоблачает агрессивный характер папских притязаний и весьма энергично оспаривает претензии Рима на первенство и главенство во всей христианской церкви, является свидетельством уже глубоко обозначившегося церковного раскола, который, осложнившись новыми столкновениями на протяжении следующих 200 лет, привел в середине XI в. (1054 г.) к окончательному «разделению церквей».

Насколько агрессивно действовала римская церковь в стремлении закрепить за собой позиции в славянских странах юго-восточной Европы можно видеть из жалобы, которую подали папе Иоанну IX в 900 г. германские прелаты, действовавшие там и встречавшие непрекращающееся сопротивление в народе. В этой жалобе они поносят восточное исповедание славян, называя его последователей «лжехристианами» (pseudochristiani), а священников «нехристями». Авторы этого документа заявляют, что славяне «отступают от христианства и предаются дьяволу, христианство же теряет для них ценность».[28]

Важнейшим средством утверждения власти римских пап в различных странах являлась их постоянная борьба за унификацию церкви в ее культе, языке, богослужении и т. п. Известно, с какой ожесточенностью проводилась эта борьба, с какой настойчивостью епископы вытесняли всякие остатки национальных элементов в церковном культе. Всё неримское в глазах пап представлялось антиримским. В сущности, в таком понимании было несомненно зерно истины. Остатки местных особенностей в литургии, стремление сохранить местный язык в богослужении было своеобразным протестом против экспансионистской политики римских пап.