Парадоксы советского благочестия - страница 4
Отношение к семье и браку непосредственно связано и с воззрениями на жизнь общества в целом. В 70-е гг. сложился тип разочарованного человека, характерный для «потерянного поколения» неудавшейся хрущевской «оттепели». Этому типу было свойственно презрение к работе, к профессиональному труду. Эта неудовлетворенность и индифферентность к внешней деятельности была характерна для многих, но только в среде православного «нового благочестия» она получила наиболее высокое оправдание и обоснование. Присущие православным такого рода насмешки над теми, кто активно и добросовестно работает, делает научные открытия, выглядят глубокой иронией, если сравнить такое отношение с христианскими заповедями «не укради», «держись жизни, к которой призван» и «оставайся в звании, в котором призван», т.е. трудись и служи Богу и людям на том месте, где тебя поставил и на котором призвал Бог. Особенно возмутительны примеры врача, козыряющего количеством изгнанных им без лечения пациентов, архитектора, зубоскалящего на предмет своей шаблонной и бездарной застройки московского центра, и так далее. Все эти люди, конечно, с увлечением читают «Добротолюбие» и по возможности не едят мяса по пятницам.
Конечно, в это же время возник широкий круг интеллигенции, которая точно так же презирала свою работу, избегала реального труда и творчества и находила утешение в разнообразных «хобби». Появились поклонники сыроедения, йоги, Аллы Пугачевой, Порфирия Иванова, «неопознанных летающих объектов» и тому подобное, но никто из этих людей не воспринимал с таким самодовольством, а по сути — с аморализмом, собственное пренебрежение к труду, как «новые бла-гочестивцы». Оказалось, что православие может давать нам абсолютную санкцию на паразитизм.
Отношение к культуре в среде описываемых нами адептов «нового благочестия» отличается изрядной противоречивостью. Здесь сформировались два четких полюса, причем исповедовались оба сразу. Первая и важнейшая для таких людей сторона отношения к культуре — ее, культуры, полное отвержение как чего-то бесовского,
1 «Ради справедливости». «Литературная Россия», 01.06.90, с. 6. Может создаться впечатление, что мы анализируем мировоззрение, которое по идеологии соответствует позиции таких изданий, как «Литературная Россия», «Наш современник», «Москва». Это не так. Многие авторы перечисленных изданий не соответствуют сознанию «товых благочестивцев»; с другой стороны, существуют формы «нового благочестия», которые достаточно далеки от воззрений авторов упомянутых изданий.
[88] презрение к ней. Естественно, наиболее громогласно и велеречиво отвергалось все западное как наиболее «далекое от православия», от Шекспира и Моцарта до джаза и абстрактной живописи. Нам известны случаи демонстративного уничтожения текстов, пластинок классики и джаза, каковые объявлялись «бесовскими». По логике отвержения всякой светской культуры подобная участь должна была бы постичь также и русскую литературу, живопись, музыку. Но тяга к идеализации дореволюционного прошлого рождала второй «полюс», а именно приводила к идолопоклонству перед творчеством некоторых избранных по вкусу или даже капризу деятелей русской культуры. Пушкин или Гоголь, Достоевский или Мусоргский. Их произведениям предавалось значение священных текстов, не могущих быть подвергнутыми какой-либо критике. Эти романы и стихи делались продолжением Священного Писания, неким «русским Талмудом».
Забавно и странно слушать разговор двух таких идолопоклонников, для одного из которых священно в прямом смысле этого слова творчество Пушкина, зато творчество Достоевского — «бесовщина», а для другого — все ровно наоборот. Иногда кажется, xто фанатизм представителей двух этих «религиозных направлений» превосходит страсть и нетерпимость фанатиков времен религиозных войн Средневековья. Обожествлялось не только творчество этих поэтов, писателей и композиторов, но и сами их личности, наподобие вьетнамской синкретической секты као-дай, в храмах которой вместе с изображениями Иисуса Христа, Богородицы и святых обязательно висят портреты-иконы Виктора Гюго. При всем нашем уважении к творчеству Пушкина или, скажем, Мусоргского мы не можем и не должны забывать многих присущих им человеческих слабостей и даже известных пороков. И потому отношение к ним как православным святым представляется не только неверным, но даже духовно ущербным.