Парфэт де Салиньи. Левис и Ирэн. Живой Будда. Нежности кладь - страница 29

«Неужели вот с этими тремя сотнями человек, — спрашивал себя Тенсе, — мы ринемся на штурм большого города, располагающего всем, что есть у республики, начиная с мощной артиллерии, выставленной у ворот? И где же великие военачальники? Что-то не видно ни одного».

Прибытие обоза ускорило выступление войска. Отряд во главе с Лу де Тенсе, покидая скрывавшие его камыши озера Гран-Лье, пришел в движение и тронулся в путь. Тенсе был погружен в свои мысли, и каждый сделанный им шаг придавал сил его вандейскому сердцу, его роялистской душе. Он шел штурмовать Нант, чтобы под градом картечи пробежать по мосту Руссо, освободить город, примчаться в особняк де Салиньи, вырвать Парфэт из рук «синих» или, напротив, защитить ее от мести «белых», а после войны увезти ее в Америку… Ликуя, он начал петь; люди, шедшие позади него, хором подхватили припев; он обернулся и застыл, потрясенный: число воинов увеличилось с трехсот по меньшей мере до трех тысяч. Откуда же прибыли эти новые бойцы? К концу дня их было уже восемь или десять тысяч; они присоединялись в каждом лесу, в каждой роще; они выпрыгивали из укрывавших их дупел, выходили из колючих утесников, из высоких, в человеческий рост дроков, среди которых скот отдыхает в жаркие часы; они вылезали из колодцев, выходили из карьеров, словно появляясь из самого сердца своей земли, удивительная армия без интендантства, без бивуаков, палаток и костров, собранная церковными приходами и состоявшая из людей, не похожих на солдат, — бородатых, обутых в сабо, одетых в разноцветные, как весенние поля, лохмотья; одни из них были с ружьями, отбитыми у майенцев, другие несли на плечах длинные ружья для охоты на уток; а ружейные пули они отлили сами на огне своих очагов.

К их большим фетровым шляпам были прикреплены кокарды из белой бумаги, а к жилетам из черного, но уже порыжевшего от времени бараньего меха — сердце Иисусово; из-за голубого хлопчатого пояса торчал нож от виноградного пресса, на запястье были намотаны четки. Некоторых из них сопровождали жены в блузах из грубой материи, в корзинах они несли пушечные картузы и запас продуктов на три дня, на те три дня, что продлится кампания. Эти воины оставляли позади себя все в полном порядке: коровы были спрятаны в болотах, малые дети устроены в развилке деревьев, бутылки с вином уложены на дно ручья. Их поднял с мест прозвучавший приказ, и они пошли за резным деревянным крестом, таинственным образом оказавшимся в руках какого-то мальчишки, за молитвенным пришептыванием в ночи, за призывом священника, услышанным в глубине оврага. Поскольку на этот раз они шли брать Нант, эту республиканскую шлюху, поскольку солнце садилось в безоблачном небе и покос обещал быть удачным, шли они весело. Оборачиваясь, Тенсе видел позади себя длинную колонну.

За день они пересекли весь Рец, край Шаретта, и ряды их заметно пополнились за счет волонтеров. Вандеец с острым взглядом, Тенсе сразу узнавал земляков из Бокажа по их колпакам с помпонами, напоминавшим початок кукурузы; старых арендаторов, которые несли на плече косы, насаженные на палку лезвием наружу (их вид сразу выдавал в них людей, хорошо знающих землю и умудренных опытом садоводов); он узнавал закаленных ненастьями молодых поселян, которые по три месяца ночевали едва ли не в рытвинах дорог, не осмеливаясь вернуться в деревню из-за того, что где-нибудь на своей земле они вырвали с корнем «дерево Свободы» или закопали живьем сборщика налогов; узнавал крестьян, поселившихся на осушенных болотах, у которых цвет лица от постоянного житья вблизи болотной тины стал подобен окраске водоплавающей дичи; узнавал браконьеров и их врагов, сторожей охотничьих угодий, ставших теперь товарищами; выделял из толпы мелких собственников, готовых умереть вместе со своими испольщиками, разделив их участь, как урожай, поровну; без труда распознавал семинаристов из Нижнего Пуату, которые, добравшись до нантской Бретани, пошли сражаться, потому что больше не хотели служить мессу и потому что Париж намеревался послать их в чужие земли, чтобы убивать там неведомых им пруссаков.