Пари на секс - страница 2
– А-а-а, мальчики, как я рада вас видеть обоих!
– Глинская, выбирай аперитив давай! – вякнула над ухом Варька. – Пиши на листочке и поставь крестик, что ты там хочешь – роллы, бургер или пасту! Мне надо на кухню сдать заказ!
– Твою дивизию, – я взяла в руки меню и пробежалась взглядом. – Варвара, ты убийца моей фигуры!
– Нормальная у тебя фигура, Юльк! – встрял Кузьмин. – Небось и в выпускное платье влезешь без проблем! Оно у тебя с корсетом, что ли, было? Десять лет мучаюсь вопросом!
– Фу на тебя!
Теперь уже я была польщена. Кузя помнит фасон моего выпускного платья! Впрочем, мы же вальс с ним танцевали. Может, физическое ощущение в руках? Нет, глупости это всё! Кузя друг, не больше.
Я выбрала аперитив на егермейстере, черкнула галочку – из чистого бунтарства – напротив сета роллов и сунула листок в руки Варваре:
– А караоке будет?
– Всё будет, мать! Вот только выпьем первую партию бухла, и всё будет!
– Тю, я б и без бухла спела.
– Э нет, подруга! Всего пару дней как солнечная погода, а ты нам дождь нагонишь! – с серьёзным выражением моськи забеспокоился Кузя. Пришлось шлёпнуть его по тёмной макушке – вспомнить, так сказать, детство золотое, – на что мне ответили мультяшным писком. Андрей всегда был штатным клоуном, и на душе у меня словно расцвела огромная душистая роза. Как славно вернуться хоть на краткий миг в те дни, когда не надо было думать о квартплате, налогах и что купить на обед!
– Прекратите драться, дети мои, а ты, Юльяна, рассказывай, чем занимаешься по жизни, – развёл нас по углам вечный рефери Мирусь.
– Я-то? Я медсекретарь, а где – не скажу, это военная тайна! – подмигнула я Мирановичу.
– В стоматологическом холдинге она работает, – фыркнул Кузя. – Глянь на её зубы!
– Ты выдал военную тайну, Кузя, – грустно сказала я и вздохнула: – Теперь мне придётся вас обоих убить.
– Утопить!
– Расчленить!
– И сжечь!
– И пепел замесить на воде, испечь пирожки, а потом скормить свиньям!
Я хихикала в кулак, вспоминая наши детские страшилки, которые мы сочиняли втроём, «убивая» кого-нибудь из особо отличившихся учителей. Если бы хоть половина этих страшилок исполнилась, в школе каждый год объявляли бы набор новых педагогов.
– Нет, ты мне скажи, ты замуж вышла?
– Господь с тобой, Мирусь, что я там не видела?! – Сделав большие глаза, я потянулась к подносу, который принёс официант: – Где мой Хедхантер?
– Пожалуйста, – мне подали бокал, украшенный веточкой розмарина и апельсиновой стружкой. Кузя скривился при виде розового «деффачкового» напитка и поднял свой кофейный коктейль:
– Ты права, Глинская, делать замужем совершенно нечего!
– Это ты опытным путём выяснил, да? – хмыкнул Мирусь, отпивая глоток самого банального рома-колы. – Женился-развёлся или всё же учился на ошибках других?
– Он был коротко и неудачно женат, причём дважды, – со смехом подтвердила я. – И плакался у меня на кухне, какие все бабы стервы!
– Все бабы стервы, Юляш, кроме тебя! – провозгласил Кузя.
– Естественно! Ведь я твой друг, а не баба!
– А выходи за меня замуж, а? – с лукавой усмешкой предложил он. Я закатила глаза:
– Кому ты тогда плакаться будешь за бутылкой водки?
Кузя с досадой хлопнул себя по ляжкам:
– И то правда!
Мирусь откровенно ржал, а потом сказал:
– Из вас вышла бы отличная пара!
– Только через мой труп! – хором ответили мы с Кузей и переглянулись. Да, у гениев даже мысли совпадают.
Вечер проходил в штатном режиме: все выпили, поели, снова выпили, болтая в промежутках, а потом принесли кальяны. Кто-то сразу сел курить, кто-то допивал, девчонки заняли караоке, голося песни, модные десять лет назад. Варя была повсюду, а мне уже не хотелось домой. Андрюхи развлекались и развлекали меня.
Но началась вся эта история ровно в тот момент, когда я решила попробовать кальян на вине со специями и мёдом. Курить особо никогда не курила, попыхивала в минуты стресса, а тут не сравнить с сигаретами – чуть сладко, но не приторно, пахнет вкусно, дымок лёгкий… Правда, после пары шотов с джином и вишнёвым ликёром от кальяна поплыла голова. Думаю, именно это и послужило отправной точкой.
Я жаловалась на стресс. Мол, в последнее время так и тянет наорать на кошку, а уж на сестру рявкнуть— вообще милое дело! Затянувшись, Миранович вытащил изо рта мундштук и глубокомысленно заметил: