Париж на тарелке - страница 50

Я сую компьютер в рюкзак, забираю все ценные вещи (их не так уж и много) и сваливаю весь скарб у дверей в квартиру консьержа. На листе формата А4 пишу, что эти вещи принадлежат месье Доунсу, снимающему квартиру мадам Галена. Я вернусь около четырех. Пусть мне позвонят и объяснят, как и где мне получить ключи, или же пусть просто сунут их в мой рюкзак. Большое спасибо. Эйфелева башня не ждет.

Не удивлюсь, если, несмотря на лютый холод, увижу очереди в кассы. Впрочем, я успеваю до обеда, поэтому ожидание, скорее всего, будет недолгим. Впрочем, у подножия башни очередей из туристов вообще не наблюдается. Я знаю вполне достаточно об одной из главных достопримечательностей Парижа, чтобы не совершить ошибку — заглянуть на обед в «Жюль Верн», ресторан при башне, являющийся обладателем одной звезды «Мишлен». Все дело в ценах. Хотя никто не мешает мне прогуляться до южной опоры башни и ознакомиться с меню.

Оно спрятано в застекленной раме, отделанной золотом. Сверху заглавными буквами написано «Жюль Верн». Меню на английском. Среди рыбных блюд имеется «слегка поджаренный на углях солнечник с утиной печенкой, картофельным пюре и грибами с дичью» — всего за пятьдесят шесть евро. «Заяц из французской охоты» — в меню так и написано — «готовится в двух стилях. Верхняя часть — королевский стиль, жареное седло, картофель Анны». Почем? Пятьдесят евро. Нет уж, спасибо огромное. Я направляюсь в противоположном направлении: прохожу по асфальту под башней и останавливаюсь у северной опоры. Здесь простые люди садятся на лифты, чтобы с двумя остановками добраться до самой вершины. Мне повезло — я оказываюсь в очереди первым.

Впрочем, удача тут же от меня отворачивается. Сегодня явно не мой день. Девушка, сидящая за толстым, словно в банке, окном кассы, машет на меня руками. Я не понимаю, что она хочет сказать. Для общения в стекле кружочком проделаны дырочки, но голос кассирши все равно едва слышен, причем неотчетливо. Кроме того, отверстия проделаны слишком низко, поэтому из желания быть услышанным мне приходится к ним наклоняться. Кассирша разводит руками: сломался компьютер, который печатает билеты. Мне придется подождать. Дует ветер. Постепенно подтягиваются другие туристы. Все кутаются как могут. Со стороны мы, наверное, напоминаем заключенных ГУЛАГа.

Очередь растет. Вскоре за мной уже стоит толпа человек в пятьдесят-шестьдесят. И сколько вот так вот можно ждать во Франции? Вряд ли вам кто-нибудь ответит на этот вопрос. Кассиры слоняются без дела и смеются. Они легко одеты: должно быть, у них там внутри тепло. Они курят. Разговаривают. Перед нами словно разворачивается сцена из немого кино. Приходит «спец». «Наверняка это и есть компьютерщик», — думаю я, поскольку он в бежевом свитере, а на ногах у него брюки, тогда как у всех остальных — джинсы. Он ныряет под стойку, копается там, в отчаянии смотрит на компьютеры, переводя взгляды с одного экрана на другой. Когда одна из кассирш подходит к стеклу, я кричу сквозь дырочки:

— Вы можете выписать билеты от руки?

— Нон, месье, — качает головой она.

Ну что ж, по крайней мере, у меня есть время подумать над тем, где я буду обедать. Пожалуй, остановлю свой выбор на бистро на первом уровне — «Высота 95». Но вкусно ли там кормят? Пока я жду, можно побиться об заклад с самим собой. «Элиор груп» — французская компания, ежегодный доход которой составляет два миллиарда триста миллионов евро. В ней работает сорок пять тысяч человек. В распоряжении компании находятся десять тысяч шестьсот ресторанов и закусочных, разбросанных по всей Европе и Южной Америке. Она занимает третье место в рейтинге продовольственных компаний Европы. Большая часть ресторанов и закусочных при французских музеях и выставочных залах принадлежит ей. В ведении одного из филиалов корпорации находятся закусочные при Эйфелевой башне. Лувре, Версале и Музее Орсе. Вкусно ли готовят в закусочных и ресторанах, принадлежащих корпорации с таким размахом? Имеет ли размер значение? Я ставлю десять евро против тридцати, что останусь доволен.

Меня словно бьет молнией. Мой взгляд оказывается прикован к молодой хрупкой женщине с вьющимися, светлыми как солома волосами, волнами ниспадающими ей на плечи и доходящими до локтей. Она выглядит так, словно явилась в этот мир из какой-то знаменитой мелодрамы шестидесятых… Например, «Мужчина и женщина». Женщину я вижу, а вот мужчины не наблюдается. Она кутается в черное шерстяное пальто. Подняв каракулевый воротник, слегка притоптывает от холода ногами в сапогах до колен. Мы переглядываемся. Обмениваемся улыбками. Нет, я не собираюсь оставлять свое место — ведь я первый в очереди. Но при этом не имею ничего против, если женщина присоединится ко мне. Она тоже не возражает.