– Стучи каблучками, детка. Поехали, садись в машину. – очень предсказуемо произнёс «вожак», махнув ей рукой. Серый «форд», утробно урча, остановился в нескольких метрах: раскрасневшиеся Кейт и Кэндис махали ей руками. Том засмеялся и побрёл к ним. Лана обогнала его, чувствуя, что холод забирается даже под куртку и покрывает руки гусиной кожицей… Первое, что она услышала, едва усевшись на продавленном сиденье, было громкое.
– Эй, Брэндон!
Ах ты Боже мой, значит, он ей не приснился? Кэндис, высовываясь из окна, подтверждала эту версию жестикуляцией и ослепительными улыбками.
– Поехали с нами!
Парень засунул бумажник в карман и глянул на шумную компанию. Удивление мешалось в нём с сомнениями; то ли уже успел поцапаться с «Банди» из-за цены, то ли стеснялся оставаться у Кэндис больше, чем того требовали приличия . Он был милым, в этой своей замшевой куртке и рубашке «вестерн» – типичный ковбой, и никак не Казанова. Большие карие глаза сияли навстречу… вот только кому?
– У меня зависнешь!
– Давай-давай, махнём пивка на дорожку! – махнул ему рукой Джон. – Ну, старик?..
Встав на подножку фуры, угрюмец в белой шляпе, неизменно надвинутой на брови, кинул огромный термос в глубину кабины. Трястись всю ночь рядом с ним, подпрыгивая и клацая зубами при виде копов?.. Двух оборванных жителей Небраски за милую душу засунут в машину с мигалками, а дышащий весельем салон, полный молодёжи, гарантировал кое-какую безопасность… Кроме того, там была она … Долго раздумывать не приходилось; он сам не хотел прослыть трусом… со вчерашнего дня, а поэтому принял приглашения, втискиваясь между Томом и недоверчиво фыркнувшей Кейт.
– Э-э-эй!!
– Ура!
Это было похоже на американские горки, с поп-корном в руке и шипучкой на коленях… Плевать, что будет завтра… если голова кружится от счастья и потихоньку забываются проблемы – с кем ещё нужно считаться? Сигарету за ухо – и… Грёбаный мир скучает по тебе, чувак.
… Дьявольский холод, положительно! Или этот чудной тюремный хиппи с соломенными волосами опять возился с обогревателем?.. Томми, извини… Мотор закашлял. Брэндон вспомнил пологую равнину Небраски, по которой дядя Мюррей возил подержанные авто, и подумал, что здешним пацанам, не помнившим, что значит слово «работа», достаточно повезло. Выбора у него не было – последние медяки уже начинали пугливо вжиматься в подкладку кармана при приближении руки, чумовая рок-музыка ещё не выветрилась из ушей, пиво не кончилось… Белобрысый Том затолкал целый ящик назад! И ещё… ему очень хотелось оглянуться на Лану, но он держал себя в руках. Пусть её и не разглядеть было среди хохочущих подружек… Лана. Ла-на… Имя перекатывалось по языку, как сливовая конфета. Ой. Кажется, он напился, несмотря на зарок капли в рот не брать… Ветер взъерошил волосы, а потом будто хлопнул по затылку. Или нет. Это Джон! Шут бы его побрал. Синяк на скуле всё ещё болел.
– Значит, подбегаю я к дому, а там – сестра подвывает… Голая.
– Что, и ты испугался сестры? Или камеру тут же схватил?
– Ты мне рожи-то не строй, приятель… тоже хотел бы всех спасать, только не вовремя успеваешь. Вот-вот, другое дело! Дом пылает, девица в плач – и бежать, а я ведро с песком схватил… – блондин важно жестикулировал.
– Том у нас большой герой. Так, нюня?
– Ты всех спас? – Брэндон сбросил капюшон.
– Ещё спрашиваешь! Легавые притащили меня в участок и говорят: самый большой был пожар за пятьдесят лет! Я говорю – да ну! А они мне – ну да… во всех газетах Линкольна пропечатали. Может, ты даже видал…
– Смотрите все! – Джон прислушался к рёву. Кэндис тоже получила свой шлепок, только уже чуть пониже спины… Размазанные фигуры начали проступать в темноте, как чертёж на кальке. – Это хорошая развлекуха, чувак!
Том предусмотрительно отскочил от него, путаясь в двух ногах. После удачного падения на кресло в остове старой машины, Джон продолжил разглагольствования.
– Слушайте! Тут проходят практику крутые пожарники… Они могли бы Фоллз-сити отгрохать заново, столько бабок загребают за один вызов!.. Подумайте: сосунков учат не пахать носом грязь, а выживать в зверских условиях! Ха-ха, то есть никто не сможет отнять у тебя прибыльной работы, везде пригодишься! – в его чёрных зрачках плясали бесенята; может быть, это были сполохи от луча прожектора, которым баловались самые надравшиеся водители.