Пароль «Любовь» - страница 2

После возвращения из госпиталя прозвище «Ангел» прилипло к нему намертво. Случалось, в толпе люди падали, засмотревшись на удивительно прекрасного мужчину, и только потом понимали, что эти мраморные черты – лицо живого человека. С момента ранения прошло немало времени, у десантника сменилась дюжина подружек, но все они уходили после нескольких дней знакомства – не могли привыкнуть к полному отсутствию эмоций на его нечеловечески прекрасном лице. Впрочем, порой сержант благословлял эту особенность. Иногда она, как сейчас, позволяла ему сохранять невозмутимость там, где ею и не пахло.

– Мэм, это военный корабль, – он попытался вежливо дать понять, что даже самая шустрая старушенция не сможет пройти в некоторые отсеки.

– А то я не знаю, – старая женщина фыркнула, наблюдая за тем, как Арт и Гик вынимают из багажного отделения пару небольших сумок и чехол с навороченным планшетом размером со стол.

Пользуясь паузой, старуха вынула из сумочки сигареты, прихватила одну бледными тонкими губами, адъютант, немедля, подскочил и щелкнул зажигалкой:

– Не суетись, Гарри, – задумчиво ответила женщина, делая первую затяжку, – мальчик прав, он просто не знает, – с этими словами новая пассажирка чуть сдвинула рукав блузки, и на солнце сверкнул золотой браслет с государственной печатью – абсолютный допуск!

Корас побледнел, но отдал честь, щелкнув каблуками гражданских сапог.

– Расслабьтесь, юноша, меня в большей части интересует двигательный отсек, а там сейчас Джимми шуршит, он снимет с вас ответственность.

Докурив, старуха лихо притоптала каблуком остаток сигареты, простилась с адъютантом и повернулась к сержанту:

– Идемте, юноша!

У десантника дернулись уши, но чести космофлота он не посрамил, вежливо подхватил гостью под руку и сопроводил на корабль.

Леди Яанн шествовал по кораблю точно адмирал. Ее трость лихо выбивала искры из плохо заизолированного покрытия, а каблуки грозили внезапной смертью любому, посмевшему возразить:

– Проводка в дерритановых чехлах? Где стандартная изоляция? – тыкала она пальцем, и команда техников покорно принималась менять силовые кабели, поминая незлым тихим словом внезапную инспекцию.

– Уровень нагрузки при испытаниях? – дама вынула из сумочки очки, и теперь пристально вглядывалась в каракули главного техника, относящиеся к замене четвертого маневрового двигателя.

– Почему здесь не указана дата последней диагностики?

Корас бледнел, краснел и пыхтел, бегая за леди, которую назвать «старушкой» язык не поворачивался, по всему кораблю. Как он слышал, отправление задерживалось уже на сутки, в капитанской каюте стыл и сох банкет, а вредная пассажирка находила все новые недочеты в работе техники. При этом самогонный аппарат, обнаруженный ею в дальнем углу техотсека, леди офицерам не сдала, только ткнула пальцем в сплетение охладительной системы и указала:

– Вот тут трубку на стеклянную поменяйте, металлическая дает большую погрешность в температуре. И фильтры пора свежие поставить, а то потравитесь!

Старший техник побледнел и мелко закивал одновременно облегченно вздыхая.

Освободился от сопровождения старший сержант лишь на рассвете, когда леди Яанн вдруг зевнула, деликатно прикрываясь ладонью, и решительно направилась к жилым отсекам:

– Пора отдохнуть. Джимми все равно только к обеду разберется, где накосячил.

Проводив гостью капитана до каюты, Корас выдохнул с облегчением и, отметив на терминале конец своей рабочей смены, сбежал в кубрик. Там ему удалось наконец принять душ, съесть горячий обед в круглосуточной столовой и заодно пожаловаться на неуемность новой гостьи.

– Ха, – ухмыльнулся повар, накладывая вторую порцию наваристого гуляша, – говоришь леди Яанн прибыла… Так она же – главный конструктор военных кораблей класса «Тайфун», и «Черная звезда» – ее любимое детище.

– Что? – сержант поперхнулся компотом и тут же понял, почему старуха так гоняла техников и знала на корабле каждый уголок. – А я то…

– Забей, – повар обвел взглядом пустую столовую и пояснил: – ты человек маленький, и даже не техник, вон тем даже на обед прийти некогда, присылают младшего за судками, уже семь часов безвылазно по коридорам шуршат.