Пароль получен - страница 79
«Должно быть, я выгляжу со стороны вполне лояльным гражданином: прихожу в храм, ставлю свечи пресвятой деве», — вновь усмехнулся Алексей.
Между тем хор смолк. Ксендз скрылся за занавесом. Толпа стала редеть. На каменных плитах застыли в земном поклоне несколько старческих фигур.
Готвальд прошел мимо Алексея, не поворачивая головы, шепнул:
— Иди за мной.
У опустевшего клироса он скрылся за какой-то низенькой дверью. Алексей оглянулся — в костеле осталось с полдюжины молящихся — и двинулся к дверце.
В маленькой комнатке с низким сводчатым потолком Готвальд был один.
— Нечего сказать, нашел подходящее место, — Алексей пожал Готвальду руку.
— Вполне подходящее. Мой начальник очень набожный, требует, чтобы мы посещали церковь. Я сказался католиком и теперь по воскресеньям смогу приходить сюда.
— Ты думаешь, здесь безопасно?
— Вполне. Ксендз — мой дальний родственник, мать у меня наполовину полька. К тому же ты пришел, чтобы предложить мне крупную партию табака. Ты спекулянт, человек солидный и, если кто войдет, держи себя соответственно. Правда, глядя на тебя, — смеясь, добавил Валентин, — не скажешь, что дела твои идут блестяще.
— Я только начинающий, — в тон ему сказал Алексей, — подожди, у меня будет котелок на голове, манишка, сигара во рту и… что там еще полагается иметь солидному предпринимателю?
Валентин машинально достал пачку сигарет.
— Ты что, — остановил его Алексей, — здесь же храм!
— Ах, да…
Готвальд хотел было спрятать пачку в карман, но Алексей попросил:
— Поделись, брат, со мной. Ведь я не на довольствии…
Валентин отдал ему всю пачку.
— Мне нужно сообщить тебе кое-что важное, — он перешел на серьезный тон.
— Догадываюсь, что не зря мы встретились.
— Я познакомился с одним немцем — Вилли Малькайтом. Он обслуживает офицеров связи, прилетающих из Берлина. Оказалось, что он, как и мой отец, из Дрездена. Несколько раз я его подбрасывал в город — тут у него живет какая-то зазноба. За это он снабжает меня сигаретами. Он приставлен к двум оберстам, которые по очереди раз в неделю прилетают в Ретунь. Фамилия одного — Фукс, другого — Ланге. Запомни: Фукс и Ланге.
Алексей кивнул головой.
— Так вот. Через своего нового приятеля я узнал, что «юнкерс» с Фуксом и Ланге прилетает, как правило, в час дня. Я подаю машину прямо к самолету и везу их к гостинице. Ты ведь знаешь, как у немцев все строго по расписанию. Распорядок тут такой: в час дня прилетает самолет. Я жду на летном поле и везу в домик для приезжающих. Затем душ — двадцать минут, обед — пятнадцать минут, отдых — час.
— А после? — спросил Алексей, испытывая неожиданный прилив нежности к этому аккуратному, толковому человеку.
— Иногда я еду на Новые Выселки, знаешь? Это километрах в ста отсюда. Там, видимо, какой-то важный штаб. Какой — пока еще не знаю. Но чаще всего офицеры собираются в большом здании на самом аэродроме…
— Кто они, эти Фукс и Ланге?
— Точно не могу сказать. У каждого всегда при себе большой желтый портфель. Скорее всего, офицеры связи из крупных штабов.
— Вот оно что…
— Думаю, что именно так. Судя по тому, с какой почтительностью к Фуксу и Ланге относятся даже генералы…
Алексей пристально посмотрел на Готвальда и медленно проговорил:
— Ты принес очень важные сведения, Валентин. Ты даже сам не подозреваешь, как они важны…
В знойный июньский полдень из соснового бора на шоссе, ведущее на аэродром, в трех километрах от контрольно-пропускного пункта, вышел немецкий офицер в новом, видимо только что сшитом мундире со знаками различия майора.
Подтянутый, чисто выбритый офицер посмотрел в обе стороны пустынного шоссе, затем укрылся в кустах, нагнулся и, достав из кармана кусок сукна, старательно, до блеска, начистил запылившиеся сапоги.
Солнце палило. Дышать было трудно. От сосен тек горьковато-терпкий смолистый запах. В покойную полуденную тишину тревожной нотой вплетался далекий, еле слышный рокот самолетов.
Офицер вытер носовым платком лицо и еще раз оглядел шоссе.
Над раскаленным асфальтом дрожало марево…
Ю-52 приземлился в 13.03 и подрулил к краю летного поля. По трапу неторопливо сошел полковник Фукс — седой краснолицый офицер в блестевших на солнце очках. Фукс вытянул руку, приветствуя военных, столпившихся у трапа, и направился к черному «опель-капитану». Валентин почтительно открыл перед ним дверцу. Фукс кивнул ему как старому знакомому.