Партизанской тропой - страница 10

После тяжелых боев с карателями партизаны нашего отряда отдыхали, приводили в порядок свое хозяйство. Активно работала лишь партизанская разведка. Оккупанты нас не тревожили, и это настораживало: враг замышлял что-то недоброе. Командир поставил перед разведкой боевую задачу: следить за каждым шагом фашистов, быть особенно бдительными, постараться узнать о ближайших планах карателей. В разведке, как и во всех своих боевых делах, партизаны опирались на помощь местных жителей. Они-то и помогли в этот раз предотвратить большую беду.

— Фашисты составляют какие-то списки, — доложил командиру разведчик Роберт Кляйн. — В деревнях начались аресты подпольщиков. Видно, завелись предатели.

— Дело серьезное, — задумчиво проговорил Примак. — Враги рассчитали верно: разгромить подполье, лишить нас народной поддержки. Надо срочно принимать меры…

На командирском совете решено было проникнуть в районную комендатуру, похитить документы, списки. Возможно, удастся узнать имена предателей и обезвредить их. Это задание поручили выполнить партизанам Петру Луценко и Роберту Кляйну. Это были опытные люди, смелые, оба замечательно владели немецким языком. Роберт Кляйн — немец из Поволжья. Был командиром Красной Армии, после тяжелого ранения оказался в тылу врага. Жители выходили его, а потом связали с партизанами. Петр Луценко — человек сугубо мирной профессии. До войны он преподавал в средней школе немецкий язык. В армии из-за слабого здоровья не служил.

Петр Луценко учил ребят до самого прихода оккупантов в его родное село Хоцкое. Фашисты конечно школу закрыли. Долго пытался бывший учитель связаться с подпольщиками. Потом, когда дошли вести, что в лесах появились партизаны, Луценко решил идти в отряд и бороться против оккупантов. Вместе с ним ушли его жена Люба и брат Федор. Эта семья патриотов быстро прижилась в отряде. Братья действовали геройски, особенно отличался Петр Луценко. Он брался за самые ответственные задания и всегда умело выполнял их. Вот почему командир и на этот раз послал на сложную операцию Петра Луценко и Роберта Кляйна.

Разведчики быстро собрались в дорогу. Переоделись в немецкую форму, подобрали резвых коней, прихватили по паре пистолетов, гранаты. Дело предстояло не простое, и разведчики решили в помощь себе взять коновода из юношеского партизанского взвода. Это был мальчик 14—15 лет. Он не мог вызвать особых подозрений у немцев, и это облегчало трудную задачу партизан.

Село Козин, куда утром прибыли разведчики, несмотря на ранний час, было людным и оживленным. По улицам сновали полицаи в черных шинелях. Навербованные из подонков — бывших уголовников и кулацких сынков — полицаи были верными псами фашистов. Они выдавали оккупантам советских патриотов, участвовали в карательных экспедициях и не только уступали немцам в бесчинствах и зверствах, но даже превосходили их.

— Видишь, раскаркалось воронье, — зло сказал Петр Луценко. — Ну погодите, предатели. Будет срок — рассчитаемся.

Село Козин партизаны хорошо знали. Остановившись за квартал от комендатуры, разведчики передали лошадей коноводу и уверенно двинулись по улице. У большого здания комендатуры стоял на часах вооруженный полицай. На просторном дворе партизаны увидели виселицы. На крайней из них висел человек. Видно, комендант уже приступил к делу. Разведчики подошли к крыльцу.

— Смирно! — зло скомандовал Луценко и с силой хлестнул полицая по лицу.

Полицай вытянулся, испуганно заморгал глазами и даже попытался угодливо улыбнуться. Должно быть предатель уже привык к подобному обращению со стороны своих хозяев. Разведчики поднялись на крыльцо и быстро зашагали по просторному коридору. Навстречу им попался еще один фашистский холуй с плеткой в руке.

— Где комендант? — строго спросил Роберт Кляйн.

— Пан комендант у себя, — с готовностью ответил полицай. — Пройдите по коридору направо.

Луценко рванул дверь — и разведчики оказались в приемной коменданта. Молодая женщина, сидевшая у дверей кабинета коменданта, растерянно вскочила, потом вдруг низко поклонилась и неловко пробормотала слова приветствия. Партизаны быстро миновали ее и вошли в кабинет. Козинский комендант за короткое время своей службы успел показать себя настоящим зверем. Он сам пытал и допрашивал арестованных, участвовал в расстрелах мирных советских граждан. По его приказу повешенных подпольщиков не разрешали снимать по нескольку дней. Вид повешенных, по мнению коменданта, должен был устрашать других, усмирять непокорных.