Паруса желаний - страница 4

Эдна пошла по направлению к суденышку, которое ее дядя превратил из рыболовного траулера в плавучий морской дом. Она во всем помогала ему — подбирала яркие ткани для диванных подушек, шила веселенькие ситцевые занавески, подарила свой рисунок, на котором было изображено не существующее в природе странное чудище — помесь игрушечного плюшевого мишки со свирепым морским страшилищем.

— Хорошо, когда тебе напоминают, что даже чудовище может быть нежным, — задумчиво сказал дядюшка Бен, повесив ее рисунок на почетном месте в капитанской каюте, где Кэп Бен — так Эдна звала дядю с детства — мог видеть каждый день творение племянницы.

От внезапного наката волн у Эдны перехватило дыхание. Она взглянула вдаль, и перед глазами на миг возникло какое-то нелепое видение — морское чудище с ее рисунка… Она невольно прижала руку к губам, подавляя возглас удивления. Чуть успокоившись, девушка принялась разглядывать его. Это был, конечно, человек.

Он подтянулся и одним мощным рывком взобрался на помост. Вода ручейками стекала с его худощавого мускулистого тела. Он был похож на ожившую статую античного бога — прекрасную, позолоченную последними лучами закатного солнца. Его длинные черные волосы влажно струились по широким плечам и спине. Плоский живот напружинился, когда он откинул голову назад, смахивая капли морской воды с лица.

Эдна выпустила из онемевших пальцев лямки рюкзака, и тот с грохотом упал на настил. «Видение» замерло как вкопанное, застигнутое врасплох. Сильные мускулистые руки опустились вниз, и мужчина обернулся. Очень медленно. Эдна между тем изумленно размышляла. Почему нейлоновые плавки выглядят столь непристойно? Плоть мужчины прикрыта, но… влажная ткань слишком плотно облегает нижнюю часть тела, неприлично обрисовывая напряженную выпуклость, которую она должна была бы скрывать…

— Извините, я вас не напугал?

По телу Эдны пробежала дрожь при звуке его низкого хрипловатого голоса. Ужасно смутившись и машинально прижав кулачок ко рту, чтобы широко не разинуть его от удивления, Эдна отвела глаза от его ног и посмотрела на его лицо. Крепкие челюсти, прямой нос и красиво очерченные губы производили такое же потрясающее впечатление, как и все остальное в этом мужчине. Она сделала попытку поймать его взгляд. И невольно попятилась, едва не упав в зеленые вихрящиеся глубины моря. При ее внезапном движении мужчина вздернул брови. Только тогда Эдна спохватилась — она слишком откровенно разглядывала его и это могло показаться вызывающим. Но ведь это чисто эстетическое удовольствие, успокоила она себя. Любовалась же она скульптурой обнаженного Давида работы Микеланджело, не испытывая при этом никакого смущения? Правда, тот Давид — бесстрастно холодный, неодушевленный, мраморный. Этот же слишком живой и волнующий. Интересно, откуда у него длинный белый шрам, протянувшийся почти через весь загорелый живот? Шрам не уродовал, а лишь подчеркивал мужественность.

Мужчина тоже разглядывал ее, и Эдна подумала, что сгорит от стыда или прыгнет в море, откуда он только что выплыл, если он спросит, почему она на него уставилась? Напуганная мыслью о возможном унижении, она отступила еще на шаг.

— Эй, все о'кей! — сказал человек, протянув к ней руки ладонями вверх и шагнув навстречу.

Ей показалось, что этот дружеский жест пришел из глубины веков, когда люди таким образом показывали, что у них в руках нет оружия. Опасность для нее была в другом. Притягательная сила его мужественности, само присутствие мужчины могли легко снести защитные барьеры ее стыдливости. И она снова попятилась.

Черные брови опять удивленно вскинулись. Он взглянул на нее повнимательнее. Эдна замерла, с трудом подавляя желание убежать от этого обжигающего взгляда. Наконец он молча покачал головой, словно не найдя ответа, которого искал, а затем пожал плечами, как будто ему стало все безразлично, и, повернувшись к ней спиной, зашагал прочь по той же дороге, по которой только что пришла она.

Очень невежливо, подумала Эдна огорченно. Но, в конце концов, это выглядело не грубее, чем ее поступок, когда она молча уставилась на него.