Пасифик - страница 19

— Вот, даже техник понимает, что алкосинт — это патриотично, — назидательно сказал Ранге. — Странно, что этого не понимает армия.

— А потому что вы бз-з-здельники, — выдохнул Копф в приступе откровенности. Тройная доза спиртного развязала ему язык, чего Ранге, скорее всего, и добивался.

Хаген отодвинулся от стола и откинулся на спинку стула. В голове слегка шумело, но шумело приятно. «Вполсвиста, — подумал он. — А и понадобилось-то всего ничего: выпивка, тепло, компания. Ещё бы выключить свет. И Копфа, где они только откопали это полнокровное животное? А вот что — не развозит ли меня? Кажется, да».

— Вы-вы, пр-ропаганда! Мы нич-чего не понимаем, и никто нич-ч-чего не понимает, а вы только зудите: «зу-зу-зу, зу-зу-зу» и отдаёте честь. Вечно «зу-зу-зу, зу-зу-зу…» — и честь. Вы зануда, Ранге. Почему вы колыхаетесь? Это противно, прекратите. Что с того, что я не хочу пить вашу мочу, а хочу нормального пива?

— Чего вы орёте? — Ранге послал в сидящего напротив офицера второй бумажный шарик.

Вальц лениво зааплодировал, но вдруг побледнел до синевы, вскочил и на прямых ногах поковылял в сторону коридора. Оттуда тянуло сквозняком, отхожим местом и зверинцем.

— Со вчерашнего дня мы взяли курс на потребление отечественного продукта. Так что пейте своё синтепиво и не стоните, мой милый, иначе вас неправильно поймут. А ещё через неделю-полторы стоит ожидать сокращения объёма поставок из Пасифика. Разумеется, я вам этого не говорил.

— Сокращения насколько? — Хаген моментально протрезвел.

— Я вам ничего не говорил, — с нажимом повторил Ранге, усмехнулся и сделал жест руками крест-накрест. — Может быть и так, даже скорее всего. Так что запасайтесь. В ближайшее время нас ожидает оскудение рациона. И кое-что ещё.

— Дерьмовая вы пропаганда, — задумчиво промычал Копф. Кажется, его тоже проняло. — И новости у вас дерьмовые.

— Вам показалось. Я молчу уже полчаса. Молчу и пью. Вам советую просто помолчать.

«Сокращение поставок — это разрыв отношений. Это серьёзно. Это уже война. По чьей инициативе? Не так — „инициатива“ может быть у дела или, положим, игры, а война совсем другое, но всё-таки — знает ли Инженер? Впрочем, Ранге болтун. Ранге позёр. Соврёт — недорого возьмёт. Теперь я осторожен и мыслю стратегически» — подумал Хаген, от этого соображения ему стало весело. Чернявый Ранге скалился сквозь туман, и Гесс опять наполнял бокалы. Сколько можно?

— А я за! — взревел Копф. — Пора уже расставить точки над «и». Сколько можно быть прокладкой? Мы гибнем в борьбе с Территорией, а они там наливаются настоящим пивом, а не этой… мочой! — он швырнул свой бокал на пол. И опять они не услышали звона — только треск покорёженного пластика.

— Гибните тише, — попросил Гесс, тревожно оглядываясь по сторонам и втягивая свою красивую, хрупко-женственную голову в плечи.

— Можно подумать, вы там были и знаете, чем они там наливаются.

— Я — нет, но вы-то, вы-то, пропаганда! — разъярённый Копф, извернувшись неожиданно ловко для такого массивного тела, умудрился ухватить Ранге за рукав. — Вы-то знаете, что там, за Стеной? Вы должны знать, не можете не знать! Не имеете права! Вы должны знать всё, иначе на кой чёрт вы нам нужны, дармоеды?

— Прекрасно, — отрезал побледневший Ранге. — На этом наш диспут можно считать завершённым. Отпустите меня, свинский болван, вы поднимете шум!

Из-за соседних столов уже вставали. Начинался скандал.

***

Тэкс-с, это уже не игрушечки, это мы понимаем…

Он упёрся в дверь и долго бессмысленно таращился на неё прежде, чем сообразил приложить палец. «Отметился, хе. Байден получит информацию о том, что его старший техник посещал туалет в кафетерии Цирка. Ну и чёрт с ним! Так о чём я? Да…»

Не игрушки.

В туалете было светло, но пахло гадостно, как в ветеринарной лечебнице — фекалиями и какой-то едкой химической дрянью, от которой сразу же засвербило в носу. Хаген открыл одну из кабинок и тут же забыл, зачем.

Настоящая ненависть. Можно придумать и выучить слова, но раздувающиеся ноздри, дрожание в голосе — не подделать, во всяком случае, не им, с их зачаточным эмпо. Хотя при чём тут эмпо? Эмпо — способность к сопереживанию, а способность ненавидеть — она уже из другой оперы, и судя по всему, драматурги не дремлют. Когда же это началось? И главное, из-за чего — из-за пива? Смешно. Ха. Ха.