Пастор - страница 63

стр.

И он был там.

Я проверял свой телефон каждые три минуты, набирал и стирал несколько сообщений, а затем ругал себя за это. Этим утром я плакал как ребёнок в своей ванной. Глупый, отражающийся от кафеля, захлёбывающийся плач. Это было бы к лучшему, если бы между нами было какое-то расстояние. Я не мог сосредоточиться, когда был рядом с ней. Не мог держать всё под контролем. Она заставляла меня чувствовать себя так, будто каждый грех и наказание стоили того, чтобы услышать один из её хриплых смешков, но прямо сейчас я нуждался в анализе и разборе этого беспорядка, который назывался моей жизнью. Под этой дистанцией подразумевались благоразумие, половое воздержание и первый клочок здравого смысла, обнаруженный мной с тех пор, как я встретил Поппи.

Моё уязвлённое самолюбие после её ухода без прощаний не имело ничего общего с этим.

Эта ночь была вечеринкой-снова-в-школу для молодёжной группы, так что я провёл её за поеданием пиццы и игрой в Xbox One, а ещё пытался удержать парней от выставления себя полными ослами, когда те старались впечатлить девушек. Как только последний подросток покинул церковь, я прибрался в подвале и пошёл домой, разделся и натянул штаны для сна. Потерявшись в своих мыслях, я смотрел из окна своей спальни на подъездную дорожку Поппи.

Церковь заявляла, что происходящее между нами было неправильно. Это были похоть и блуд. Это была ложь. Это было предательство.

Но церковь также говорила о той любви, преодолевавшей любые преграды; Библия была заполнена историями людей, исполняющих волю Господа и имеющих весьма человеческие желания. Я имею в виду, что точно являлось грехом? Кто бы пострадал от того, что Поппи и я будем любить друг друга?

«Это вопрос доверия», — напомнил я себе. Потому что, пока я как теолог боролся с гносеологической природой греха, я также являлся пастором, а пасторы должны быть практичными. Проблема заключалась в том, что я пришёл сюда укрепить доверие к церкви и исправить зло, причинённое другим мужчиной. И не имело значения, насколько мои отношения с Поппи были взаимными и ничем не примечательными, они по-прежнему разрушат всё. Мою работу, мои цели, мою память о смерти Лиззи.

Лиззи.

Было так приятно разговаривать о ней. В моей семье нечасто беседовали о Лиззи. В действительности не всегда, если только я не был один на один со своей мамой. И разговоры об этом не умаляли боль, но на этот раз было по-другому. Легче. Я отступил от окна и подошёл к тумбочке, чтобы достать любимые чётки, состоящие из множества серебряных и нефритовых бусин.

Они принадлежали Лиззи.

Я не стал молиться, но пропустил бусины между пальцами, пока сидел, думал, мучился и в конечном итоге позволил своему разуму погрузиться в истёртые бороздки беспокойства и вины. В новую тернистую боль от отсутствия Поппи и во все страхи, вдохновившие её. В упорную борьбу со всем этим и тем, что преследовало меня чаще тогда, когда я засыпал: вероятность того, что она закончила со мной.

Следующим утром проходил блинный завтрак, и Поппи появилась на нём, но избегала меня, говорила только с Милли и ушла, как только последний гость поднялся по лестнице.

— Она приходила вчера во второй половине дня на «Приди и Посмотри», — сказала Милли. — Она кажется весьма заинтересованной в присоединении. Я объяснила ей, как катехизис работает, и думаю, что она приняла это, хотя и спросила, сможет ли пройти его в другой церкви, — Милли сурово посмотрела на меня. — Вы не поссорились, правда?

— Нет, — промямлил я. — Всё хорошо.

— Вот почему этим утром вы оба выглядели так, словно вам причинили физическую боль?

Я поморщился. Милли была резче, чем большинство людей, но я не хотел, чтобы кто-либо другой заметил динамику отношений между Поппи и мной, будь они напряжённые или дружеские. Мы занимались сексом только один раз, а это уже просочилось через всевозможные трещины в плотине.

— Церковь Святой Маргариты нуждается в ней, Отец Белл. Я, безусловно, надеюсь, что ты не собираешься проебать этот шанс.

— Милли!

— Что? — спросила она, поднимая свою стёганую сумочку. — Пожилая леди не может ругаться? Лови момент, Святой Отец.