Патриарх Никон - страница 12

Избиратели держались установленных правил и, согласно уставу, назначили двух кандидатов: Никона и его бывшего учителя в Макарьевском монастыре, иеромонаха Антония; жребий пал на Антония, но последний, сознавая свою старческую немощь, не желал препятствовать бывшему ученику своему и добровольно отказался от высокой чести. Тогда волею-неволею, скрепя сердце, избиратели стали просить новгородского митрополита. У 47-летнего мордвина был, конечно, свой вполне сложившийся взгляд на вещи и свое понимание о власти и значении патриаршего сана; принимать такое место среди затаенного недовольства без оговорок было немыслимо, и потому Никон стал отказываться. Несколько дней продолжались переговоры, и в дело вмешался Алексей Михайлович, тем более, что и блюститель патриаршего престола, ростовский митрополит Варлаам, скоропостижно скончался в день встречи мощей, 9 июля. После богослужения в Успенском соборе 22 июля царь, окруженный боярами и многочисленным народом, перед мощами митрополита Филиппа стал кланяться Никону в ноги и со слезами начал умолять о согласии быть всероссийским патриархом. Несколько времени Никон все-таки отказывался. “Простершись на земле и проливая слезы со всеми окружающими”, Алексей Михайлович снова стал умолять его не отказываться от избрания, тогда Никон громко спросил:

– Будут ли меня почитать как архипастыря и отца верховнейшего и дадут ли мне устроить церковь по моему намерению?

Царь, а за ним духовные и светские власти поклялись исполнить его желание, и тогда Никон дал свое согласие на избрание. 25 июля состоялось торжественное венчание его казанским митрополитом Корнилием на всероссийское патриаршество в присутствии царя, бояр и духовенства.

Под влиянием даровитого и энергичного патриарха Филарета, деда Алексея Михайловича, носившего наравне с сыном Михаилом Федоровичем титул Великого Государя, в русском народе сложилось мнение, что патриарх есть “второй государь, первого государя больший”; наконец сам Алексей Михайлович не допускал даже сравнения между “царем земным и великим светильником, прославленным Богом”. Все эти воззрения были хорошо известны Никону, который, по своему складу убеждений, вполне соглашался, что духовный представитель Бога должен быть выше светского представителя, и с этими взглядами он и принял высший духовный сан. Он видел непорядки в русской церкви, его честность не выносила тунеядцев и малограмотных священников, ему ненавистна была лень, он замечал, что обряды церковные изменены по невежеству, – и все это ему хотелось изменить, исправить и улучшить. Вот причина его условий боярам и царю.

В бытовой жизни русского народа замечается много таких проявлений, которые показывают, что он не только принял церковные и религиозно-обрядовые учреждения, заимствованные из Византии, но также добровольно увеличил круг и объем их своими собственными религиозными установлениями. Факт этот, указывая на народную самодеятельность в области религии, в то же время открывает еще то, что в древнейшей культуре наших предков хранилось много нравственных задатков и обычаев, которые более или менее совпадали и легко мирились с христианскою обрядностью. Этим, вероятно, возможно отчасти объяснить то историческое явление, что христианская вера вводилась у северных славян без потрясений и почти без противодействия. Кроме икон, принесенных греками в Киев еще до св. Ольги и никогда не возбуждавших в России тех споров иконодулов с иконокпастами, какими прославился Константинополь, большим почитанием пользуется у русского народа крестное знамение. С ним русский человек начинает день, выходит из дома, принимается за всякую работу, начертывает его на строениях и вещах, им благословляет всякую пищу и питье; одним словом, русский человек творит крестное знамение при всех обстоятельствах жизни. Нет сомнения, что знамение креста, принесенное первыми проповедниками христианства, слагалось из трех перстов, как оно практиковалось на Востоке с первых веков апостольских. Когда и при ком стали креститься двумя перстами, представляет пока неразрешенный вопрос, но переход от троеперстия к двуперстию объясняется легко историческою обособленностью русских от греков и указанною выше народною самодеятельностью. Нашествие монголов следует считать тою гранью, на которой должна была вполне совершиться замена. До появления Батыя русские князья вступали в брак с византийскими принцессами: в 988 году св. Владимир женился на Анне, дочери императора Романа II, и при ней утвердил христианство в России; внук его, Всеволод I Ярославич, женился в 1046 году на Анне, дочери императора Константина XI; правнук его Святополк II Изяславич женился в 1079 году на Варваре, дочери императора Алексея I Комнина; наконец, Юрий I Долгорукий женился на Ольге, дочери императора Иоанна II Комнина в конце первой половины XII века. Так как нашими летописцами были только духовные лица, то очевидно, что если бы византийские принцессы замечали в России уклонения от родных обрядов, то об этом было бы занесено в летописи. Кроме того, полоцкая княжна св. Евфросиния (скончалась 23 мая 1173 года) и великий князь Всеволод III Юрьевич (скончался 14 апреля 1212 года) лично были в Византии и в Иерусалиме, но никто не заметил им неправильного перстосложения. Очевидно, оно утвердилось позднее, когда Киев потерял свое политическое значение и его митрополит был только номинальным главою северной Руси.