Паутина - страница 33

— Беда в том, что ты не в моем вкусе.

Рейд глотнул из пластмассового стаканчика гадкого томатного супа, который выдал ему автомат. Он был единственным из всех работников Т12, кому здесь нравилось, но даже ему приходилось бросать в пойло из автомата три куска сахара, чтобы оно прошло в горло.

— Я не отрицаю, что мне нравится порой немного встряхнуться.

— А что там такое с этим журналистом?

— Слышал бы ты, как он трубил о своих правах, пока мы рыли его дом, — усмехнулся Пит Рейд. — Американец хренов! Согласись, все они помешаны на своих правах, эти американцы.

— Ему предъявят обвинение?

— Его взяли с поличным: куча детских трусиков, и он с малявкой. Надеюсь, что ему предъявят обвинение. А как насчет того дельца, что я подкинул тебе вчера? Я слышал, из этого может кое-что получиться.

Я уловил в его дыхании запах выпитого за ленчем виски и подумал, а не была ли его воскресная бравада подогрета несколькими недозволенными глотками.

— Рано что-то об этом говорить, — ответил я.

— Ну, так ты не забудь, что это я тебе удружил.

— Вряд ли так уж удружил.

Я доехал по забитым транспортом улицам до Скотленд-Ярда за час. Своего рода рекорд. Тони Макардла на месте не оказалось. Луноликий, рано начавший лысеть детектив по имени Кин положил ладонь на телефон и сообщил мне, что Макардл на конференции, а потом добавил:

— Мы нашли соседа. Он был в Брайтоне, воспользовался кредитной карточкой, чтобы заказать номер в гостинице.

— Если так, непохоже, что он пытался скрыться. — Меня мало интересовал сосед. Я шел по горячим следам другого человека.

Кин пожал плечами:

— Местные его ведут, — потянулся к телефону продолжить прерванную беседу.

Зал для прессы находился в главном здании. Новая аудитория на первом этаже, возле музея полиции и лавочки, где можно купить полицейские рубашки, пластмассовые шлемы, надувные дубинки, копии дерзких посланий Джека-Потрошителя, почтовые открытки с изображениями убийств, компьютерные шрифты, основанные на почерках знаменитых убийц. Когда я появился в дальнем конце зала, прижимая к груди, словно щит, полную папку бумаг, конференция уже заканчивалась. Макардл и Варном возвышались на подиуме — сидели за длинным столом, накрытым синим сукном с целым букетом микрофонов на фоне более темного синего занавеса. Средних лет мужчина и женщина рядом с ними были не иначе как родители Софи Бут, Саймон и Анджела.

Портрет Софи светился на экране телемонитора. Студийное фото, сделанное, вероятно, пару лет назад. Волосы юной Софи на снимке были длинными и прямыми, густо-каштановыми в отсветах прожекторов, зачесанными назад. На пухлом личике — россыпь мелких веснушек от переносицы вздернутого носика. Софи задорно смотрела в объектив, сквозь объектив, сквозь время, сквозь смерть, сквозь людей в полупустом зале, сквозь камеры Би-би-си, Карлтона, Ская. Не ахти какое собрание: убийство не такая уж редкость в наши дни. Я узнал юного репортера из «Гардиан» и даму из «Миррор», которая написала обо мне длинную и не особо дружественную статью после Спиталфилдса, когда я на мгновение стал знаменитым.

Макардл ответил на пару вопросов, потом заявил, что мать Софи Бут хотела бы сделать краткое заявление. Тут все зашевелились, и внимание сосредоточилось на красивой и статной женщине в изящном лиловом костюме. Она подалась к микрофону и начала говорить, но ее хрупкое самообладание рухнуло. Она зарыдала, глотнула воздуха и отвернулась. Муж накрыл ее ладони своими. Он был высоким, крепким. Носил бифокальные очки в золотой оправе. Седые волосы едва касались воротника. Черный пиджак поверх невыглаженной белой рубахи не вполне ему подходил. Он что-то прошептал жене. Та покачала головой, тогда он обратился к собравшимся, говоря в микрофон:

— Мы с женой просто хотим сказать, что кто-то должен знать имя негодяя, который так ужасно поступил с нашей дочерью. Сосед, друг или член семьи… Кто-то мог заметить что-то подозрительное. Мельком увидеть окровавленную одежду, обратить внимание на необъяснимое отсутствие знакомого человека, заметить внезапную перемену состояния родственника. Тем, кто прикрывает преступника, тем, кто не уверен в своих подозрениях, позвольте мне сказать, что мы пришли сюда, чтобы говорить об убийстве нашей дочери, потому что мы не хотим, чтоб кто-то другой пострадал так же, как она, или страдал так, как страдаем теперь мы с женой. Откликнувшись на наш призыв, вы можете это предотвратить.