Павлунькино чудо - страница 2
- Куда, интересно знать, вы теперь поставите моего конька? - притворно равнодушным тоном спросил Лёнька.
Начальник был не в духе и ответил, глядя на бумагу, лежащую на столе:
- Спишем его по балансовой стоимости, и крышка.
- Как это - спишем? Ведь это не вагонетка, не лопата, а лошадь, живое существо. С соображением!- возразил Лёнька.
- Не о чем нам с тобой разговаривать, парень! Мне работать надо, а ты с пустяками пристаёшь! - ответил начальник.
- Вы его хоть на лесозаготовки пошлите, а? - начал упрашивать Лёнька. - Конь-то совсем здоровый.
- Ничего из него не выйдет на лесозаготовках. Там по разным дорогам ездить надо, а он слепой. В первый же день ноги себе поломает.
Долго уговаривал Лёнька начальника конного парка, но ответ был один:
- Сказано - спишем, и не приставай!
Понурив голову, вышел Лёнька из кабинета начальника конного парка. Ну, где найти такую работу для коня, чтобы он мог всё время ходить по одной и той же дорожке? Как в шахте.
Зашёл Лёнька в конюшню, а Гетман словно ждал его: взглянул на товарища невидящими глазами и тихонько заржал. Проглотил Лёнька слёзы, сунул в мягкие губы Гетмана кусок сахару и с усилием проговорил:
- Беда-то какая, Гетман… Списывают нас… Что делать-то прикажешь, а?
Сказал это и поскорее вышел из конюшни.
Погружённый в свои невесёлые думы, Лёнька amp;apos; и не заметил, как оказался на таёжной дороге за рудником. Всё о судьбе Гетмана думал: неужели нельзя ему помочь? И вдруг Лёнька услышал чьё-то беспечное посвистывание. Он поднял голову и увидел, что навстречу ему идёт бригадир старателей Епанчинцев, прозванный Дон-Кихотом.
Неизвестно, кто и когда наградил его этим метким прозвищем, но оно цепко пристало к нему.
И действительно, бригадир старателей Епанчинцев был высокий, худой, блестящие резиновые сапоги хлопали по его тонким икрам. Внешнее сходство с Дон-Кихотом ещё больше подчёркивал крючковатый нос, нависающий над усами, острыми, как иглы.
Лёнька не любил Епанчинцева за его хвастовство: ведь если верить ему, то во всём мире нет такого знатока металлов, как он! И, чтобы не обижать Дон-Кихота недоверием, обычно Лёнька старался избегать встреч с ним. Так хотел было поступить и сейчас, но вдруг подумал: «Может, Дон-Кихот выручит? Ведь у него на прииске, как и в шахте, Гетману придется ходить по знакомой дорожке!»
А Епанчинцев уже заметил Лёньку и закричал:
- Эй, подземный дух! Куда шагаешь?
- Да так, никуда, - ответил Ленька, и ему стало страшно просить о своём друге: вдруг и Епанчинцев откажет!
Однако Епанчинцев не заметил смущения Лёньки и продолжал, азартно размахивая руками:
- Эх, и кустик я опять принюхал! Гольное золото! Шёл бы ты к нам.
- Что же я у вас делать буду? - спросил Лёнька и добавил: - Я машинист электровоза.
- Ну и что? Эх ты, аристократия подземная! Да на грабарке будешь работать, породу к бутаре возить!
- Ослеп он у меня, Гетман-то, - мрачно сказал Лёнька, глядя себе под ноги.
- .Ну и шут с ним, что ослеп! У нас работа не больно заковыриста: от забоя к бутаре, от бутары к забою!
- А вы возьмите одного Гетмана, - сказал Лёнька и даже схватил Епанчинцева за руку. - Я-то ведь не могу… Ну как я уйду из шахты? У меня сейчас электровоз новенький… А Гетмана на мясо хотят…
Епанчинцев внимательно посмотрел на Лёньку и ответил неожиданно серьёзно:
- Что ж, возьму коня. Когда приведёшь?
- Да хоть когда! Только… Только ведь за него заплатить надо… По балансовой стоимости…
Епанчинцев раскатился в безудержном смехе и хвастливо заявил:
- Что ты меня балансовой стоимостью пугаешь? Да я вашу шахту вместе с твоими электровозами могу купить!
Через пять минут Лёнька шагал вместе с Епанчинцевым обратно к руднику, и ему казалось, что нет на свете человека лучше, чем этот долговязый насмешливый Дон-Кихот.
А вечером Лёнька зашел в конюшню и, отзываясь на тихое ржание Гетмана, радостной скороговоркой сообщил:
- Ну и молодец этот Епанчинцев! Чего головой-то мотаешь? Не веришь? На-ко погрызи да готовься завтра на вольном воздухе гулять. Ловко? А?
Конь энергично хрустел сахаром, тыкался липкими губами в ухо Лёньки и шумно вздыхал.