Пазлы - страница 7

Я соглашался с ним по поводу водки, тем более что на коньяк и мне не хватало.

Он рассказывал, а я представлял себе, как будет выглядеть эта история в художественной моей обработке.

Чаю хочется — выздоравливаю.

— Зря она так, — говорит Шеф. — Ведь мое мнение учитывается. То есть, не то что бы кто-то спрашивал, но я-то знаю — чувствую. Зинка — грамотный специалист, хотя незаменимых нет. Всех меняют рано или поздно. Зато, какой стиль! Какой класс! Не было в мои годы таких баб. Я, по долгу службы, всяких повидал: и авантюристок, и проституток, и ответственных работников…

— Почему, — спрашиваю, — так много женщин в отделе?

— Существует мнение, что душевнее они, жалостливее, а главное, и в мужских проблемах разумеют, и в женских. Женщина — кто? Загадка! Но нас с тобой насквозь видит, в самом что ни на есть переносном смысле. А что там видеть? Их спроси — все мы одинаковы. Вот и получилось абсолютное большинство — в козла забить не с кем. Мы иногда собираемся, играем в женский преферанс. Впрочем, здесь и мужиков достаточно, но каких-то недоделанных. Знаешь, что такое — чужак? Тот который не такой, как все и со всеми не пьет. А что такое — оригинал? Тоже не такой, как все, но пьет со всеми. Тут своих — раз, два, три — и обчелся. Я, как тебя увидел, сразу понял: наш парень — столько лет в системе — не подведет. Живой… то есть, пардон, настоящий человек — ничего ему не чуждо, о таком не только повесть, роман-трилогию можно писать…

Я украдкой взглянул на шефа: глазки бегают, и насквозь его уже не видно. Что он скрывает? Для чего меня взяли? Не под него ли копают? Жил я тихо — без конфронтаций. Всякое бывало, конечно, так не больше, чем у других. Правда — тридцать лет в системе что-то значат. Но ведь, имя нам, как говорится, миллион…

— Ну, а чье оно — такое мнение, по поводу женщин? — спрашиваю, чтобы тему сменить.

— Не — чье, а — свыше. Мы — Европа, — он сам сменил тему, — но и Азию частично обслуживаем — там, где более не менее наша ментальность. Раньше было два отдела: Западный и Восточный. Первым Поль руководил — бывший пресс-секретарь какой-то европейской компартии. Когда объединять стали, мы оба передрейфили. Все гадали — кого уберут? Слух прошел, что уберут обоих, а назначат одного берлинца, он, когда Берлинскую Стену ломали, головой ее протаранил. Мы волнуемся, думаем-гадаем…, а берлинец наш в реанимации. Как я молился за его здоровье — ты не представляешь. Выжил этот молоток отбойный. Мне отдел поручили, а Поль — теперь у нас зам по политике. Все политические пожелания через него проходят — я не лезу. Разве, что он сам обращается иногда за советом, но больше чтобы субординацию соблюсти — ведь партийный был человек — дисциплину знает. С религиозными ортодоксами мы тоже не работаем — там свой отдел и свой базар. Есть отделы разные и подотделы всякие… Иногда случаются накладки: все кричат: «Не мое! Территориально не подходит…», но решающую все же роль играет ментальность клиента.

«Да, — подумалось, — не в бровь, а в самую точку. Только зря он тревожится, я Берлинской стены лбом не прошибал. Но, с другой стороны, должность занимал повыше, чем начальник отдела. Хотя у них тут министр — обыкновенным инструктором, а проститутка — старший советник по вопросам любви. Какая-то другая номенклатура…»

А вот и дверь с табличкой «ЛЮБОВЬ».

— Здесь, наоборот, в основном мужчины, — сообщил шеф. — Правда, всеми руководит та самая, что в двадцать уже того — старший советник по вопросам любви. Это большая группа, не меньше чем подотдел финансов. Мужички тут с виду задрипанные, но именно такие, как ни странно, лучше всех разбираются в любовных катаклизмах. Кстати, просьбы типа: «Чтоб стоял…» передают отсюда в «Здоровье», а другие многие пожелания перенаправляются в «Чтоб ты сдох». А сейчас, покажу твое рабочее место. Время нас не поджимает, но и шататься без дела нельзя. Неизвестно, как на это смотрят сверху. Кто на это смотрит сверху, тоже неизвестно, но береженого Сам бережет. С остальными познакомишься после работы. У меня сегодня сабантуйчик намечается — приходи.