Печальный Демон - страница 10

В его глазах сверкнул недобрый огонёк, но старейшина сдержался.

– Личные чувства не должны затмить благоразумие, – произнес он спокойно, – соглашусь с вами, мудрее будет умолчать о наших подозрениях…

Он недобро улыбнулся. Если Драгомиров виновен, ему остаётся только посочувствовать. Мне стоило больших трудов, чтобы унять чувства неприязни, сыщику должно оставаться беспристрастным.

А Дарья Драгомирова? Так ли она проста, как кажется? Вдруг под маской безропотной страдалицы скрывается коварная особа, способная обвести даже хитроумного вампира вокруг пальца. Чезаре? А вдруг он ловко водит нас за нос, разыгрывая пробуждения чувств былой любви, дабы отвлечь внимание? Жизненный опыт не позволяет мне столь легко поверить в романтическую сказку. Как сыщик я давно убедился в истинности древней мудрости «вещи не такие, какими кажутся».

Сегодня я отправилась встречать рассвет среди окрестных холмов. Лучи солнца ещё не показались из-за гор, хотя мрак ночи начал рассеиваться. Вдруг, спустившись к реке, меня охватило странное волнение, моя лошадь остановилась и испуганно попятилась, больших трудов стоило удержаться в седле. Из предрассветного тумана явился чёрный всадник.

– Приветствую вас, старейшина, – произнесла я, пытаясь унять волнение.

Я не могла смотреть на его суровое бледное лицо и опустила взор.

– Вы не ошиблись, – ответил всадник, – рад встречи с вами. Давно хотел взглянуть на этот эксперимент высших сил…

В его голосе не было иронии, но, выслушав подобное мнение, меня охватило чувство неловкости. Что он хотел этим сказать?

Он спешился. Не ведая причины, последовала примеру незнакомца.

– Вы обладаете особым даром, – продолжал Чезаре, – не знаю, завидовать вам или пожалеть… Вашему взору подвластны все людские жизни, все – кроме вашей собственной. Вы сгораете подобно свече… Хотя пока ещё полностью не осознали себя…

В его глазах промелькнуло искреннее сочувствие.

– Позвольте узнать? – робко произнесла я. – Мне часто снится странный человек, он смотрит на меня пугающим взглядом, жутко улыбаясь… Вы знаете, кто он?

– Не могу понять, зачем задавать вопрос, ответ на который вам прекрасно ясен? – ответил старейшина.

Неужели моя догадка верна? Холодный ужас на мгновение охватил меня.

– Завтра, спустя час после захода солнца, я жду вас в своих апартаментах. Буду очень признателен, если вы согласитесь стать свидетелем моих переговоров с представителем враждебного клана, – произнёс Чезаре.

Его слова звучали как утверждение, а не просьба.

– Чем я могу вам помочь? – спросила я, осмелев.

– На переговорах должны присутствовать незаинтересованные свидетели. Обычно представители кланов, с которым у обеих враждебных сторон заключён мирный договор. Согласно правилам, человек не может быть свидетелем. Поскольку, подобных личностей в этих краях нет, а вы не совсем человек, – он улыбнулся, – только вы и князь Долгоруков подходите для этой роли.

– Благодарю за оказанное доверие, – ответила я.

Чезаре простёр мне руку в знак расположения.

Он замер, вслушиваясь в утреннюю тишину. Издалека доносилось щебетание птиц. Чезаре выхватил меч. Неведомая сила заставила меня выхватить свой дамасский клинок, ставший моим хранителем. Он правит моею рукою, не владея искусством фехтования, я могу поразить даже самого опытного воина. Меч всегда со мною, ожидающий схватку, после которой его клинок излучает холодное сияние.

Опасность. Я даже не успела подумать об угрозе, как клинок поразил внезапного противника, бросившегося на меня. Нападавший не ожидал внезапного отпора от хрупкой барышни, в его умирающем взоре застыло удивление. За спиною раздались стоны. Чезаре, бесстрастно взирал на трех врагов, пораженных его оружием. Никто бы не оставил без внимания на меч старейшины! Никогда не видела лезвия столь причудливой формы.

– Браво! – произнёс Чезаре, глядя на убитого мною противника. – Дамасская сталь не подвела! Меч хранит своих избранников, служа только им, – он вытер свой клинок платком, любуясь на сталь, тускло блеснувшую в предрассветном сумраке, – моё оружие подчиняется только мне, – на лице старейшины мелькнула улыбка, – только я могу дотронуться до его рукоятки, любой другой – сразу же погибнет!