Печать Раннагарра - страница 36

— Это ты? — резко развернувшись, Ли практически уткнулась носом в грудь Ястреба. Задрав голову, она снова озвучила свой вопрос, глядя прямо в его мерцающие то приглушенной зеленью нефрита, то ярким оттенком трилистника, глаза. — Это ты…

— Что «я»? — напрягся Касс, решив, что охотница догадалась, кто подарил ей скайрим.

— Ты сделал так, чтобы меч ко мне вернулся?

— Это сделала ты, — расслабился герцог. — Ты позвала его. Скайрим тебя чувствует. На лице Оливии сначала отразилось откровенное изумление, затем перешедшее в тихий восторг. Касс смотрел в ее сияющие, широко раскрытые глаза, чувствуя, как в душе ширится что-то неуемное, жаркое, перехватывающее дыхание и заставляющее сердце биться быстрее.

— И так будет, где бы я ни была? — губы Оливии изогнулись в полуулыбке: нежной, лучезарной, мечтательно-наивной. Как завороженный, Касс поднял руку и коснулся их кончиками пальцев, не понимая, что на него нашло.

Девушка коротко вздохнула, словно всхлипнула, а на лице отчетливо отразились первые признаки паники, подействовавшие на Ястреба подобно ушату холодной воды. Резко отдернув руку, он сделал шаг назад, а затем торопливо отвернулся, рассеяно уставившись на стол, заставленный едой.

— Да, так будет теперь всегда, — севшим голосом заметил Касс. — Но зов станет более стремительным и эффективным, если ты дашь скайриму имя. Чтобы меч вернулся в твою руку, тебе просто надо будет его позвать по имени. Садись завтракать, — герцог отодвинул для Оливии стул, избегая встречаться с ней взглядом. — Нам еще перед орками извиняться, — негромко буркнул он.

— Перед кем?! — нервно сглотнула Ли, а затем, налив себе из кувшина воды, выпила ее залпом. — Перед той зеленой задницей? Не буду, — упрямо тряхнула головой охотница.

— Будешь, — невозмутимо заявил Касс, между делом намазав хлеб маслом и спокойно запихнув его себе в рот. — И перед зеленой задницей… — приступив к омлету, продолжил он. — И перед папой зеленой задницы… Перед всеми зелеными задницами придется извиняться, — оптимистично закончил новость.

— А перед папой зеленой задницы я с какой радости должна извиняться? — Ли вяло откусила кусок сыра, угрюмо посмотрев на Ястреба.

— А папа у помятой тобой зеленой задницы, фэа-торн Урхурт, верховный вождь орков, — не отвлекаясь от завтрака, сообщил Ястреб. — В Арум-Рисир он прибыл вместе с тар-моридами Грэммодра на свадьбу своего сына Нарварга, в смысле, «зеленой задницы»… Ну, ты поняла… — язвительно ухмыльнулся герцог.

— И что из этого? — ничего не поняла Ли.

— А это грозит Аххаду войной с орками, если мы не найдем веских аргументов в свое оправдание, — добил охотницу Ястреб. — Орки очень агрессивная раса, и любое оскорбление своих вождей воспринимают как личное. Кроме того, после подписании Аиремского протокола тар-мориды любого из сопредельных с Аххадом государств неприкосновенны. Нарварг является официальным главой тар-моридов. Унизив его на глазах у царя, ты бросила вызов всему Грэммодру.

— А то, что он меня дурой обозвал, не веский аргумент в мое оправдание? — нервно закусила губу Ли.

Касс заинтересованно отклонился на спинку стула, ярко сверкнув глазами.

— Он обозвал тебя дурой? — в голосе герцога зазвучали обнадеживающие нотки, и охотница, тут же заерзав на стуле, сдала орка с потрохами:

— И дурой, и сумасшедшей, и тварью. А еще убить обещал, — гордо объявила она. — Это хорошо или плохо?

— Это замечательно, — радостно протянул Касс.

Ли подозрительно нахмурилась, не понимая, что замечательного в том, что ее пообещали убить.

— Это как-то меняет положение дел? — робко поинтересовалась она.

— Кардинально, — Касс потянулся за вином, затем, отпив пару глотков, отсалютовал жене бокалом.

— То есть войну орки нам объявлять не будут? — облегченно выдохнула девушка и, последовав примеру герцога, тоже налила себе вина.

— Нет, не будут, — дождавшись, пока Оливия сделает глоток, небрежно обронил Касс. — Мы им сами ее объявим.

От неожиданности Ли поперхнулась. Прокашлявшись, она подняла ошарашенный взгляд на своего безумного супруга, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез, но, судя по хищному прищуру глаз и непреклонной решимости, написанной на его лице, герцог к шуткам сегодня был не расположен.