Педагогические идеи К.Д. Ушинского - страница 3
Поддержки вначале ни от кого, даже от воспитанниц... Конфликт с первых дней, с первого часа... Кто-то решил сделать ему приятное, облил духами его шляпу. Ушинский возмущен:
— Ведь вы же здесь специально изучаете нравственность, а не знаете того, что портить чужую вещь духами или другою дрянью неделикатно. Не каждый выносит эти пошлости! Наконец, почем вы знаете... может быть, я настолько беден, что не имею возможности купить другую шляпу... да куда вам думать о бедности!
— Говорить о бедности, повышать на благородных барышень голос, орать на нас как на мужиков — это возмутительно. Наш институт назвал стоячим болотом! Кто же он сам?— всполошились девицы.
И им отвечал преподаватель словесности Старов:
— Грубый материалист! О! Вы не знаете, что творится в мире! О, как прелестны вы в вашем неведении! Не теряйте его, этого лучшего сокровища сердца. Впрочем, мне говорили, что Ушинский... в высшей степени образованный человек... Он, говорят, поклонник новых идей! Что ж... Нам, старикам, по правде сказать, и давно пора очищать место для новых людей, для новых идей!
Я здесь ничего не придумал, я воспользовался воспоминаниями об Ушинском. Вдумайтесь, насколько точно воспроизведена обстановка борьбы 60-х годов, описанная в тургеневских романах, в сочинениях Писарева, Чернышевского. Как схож Ушинский с героем того времени революционером Евгением Базаровым, с его знаменитым тезисом: «Сначала место надо расчистить, а строить потом».
Но одно дело романы, а другое — жизнь. Вот так прийти к начальству института и объявить:
— Выбросить старый хлам служащих и сделать это как можно скорее необходимо уже потому, что теперешние классные дамы притупляют умственные способности воспитанниц и озлобляют их сердца...
И уже эти слова молодого реформатора воспитанницы произносят как молитву. Они почувствовали в нем ум и силу, доброе сердце, смелость и подлинную нравственность. Они еще присматривались. Они ничем еще не помогли ему. Но и не возмущались уже его действиями.
А он?.. Вот два случая.
...Словесник Соболевский так учил русскому языку, что девицы делали ошибок в словах больше, чем было в них букв. И когда Соболевский еще и бросился в нижнем коридоре подавать галоши инспектору, то Ушинский вырвал их у него со злостью и произнес:
— Лакей на кафедре — уже совсем неподходящее дело!.. Это мое окончательное решение!
...Старов считался лучшим преподавателем литературы. Он декламировал девицам свои нелепые погребальные вирши, вместо Пушкина и Лермонтова.
— Кто из вас читал «Мертвые души»? Потрудитесь встать...— обратился Ушинский к воспитанницам.
Никто не сдвинулся с места.
— Это невозможно! Вы, сударыня, читали? А вы? Но, может быть, что-нибудь другое читали из Гоголя? «Тараса Бульбу» знаете? Неужели и произведений Пушкина никто не читал? А Лермонтова, Грибоедова?
И Старов был уволен. А девицам, которые решили выступить в его защиту, Ушинский объяснил, что Старов совсем безграмотный человек, что одной доброты педагогу недостаточно, что настоящий учитель должен быть еще и прогрессивным, образованным, иметь специальные знания...
...В школе как в капле воды отражается все общество, с его политикой, культурой, экономическим укладом, уровнем развития науки и техники. В Смольном институте Ушинский увидел в миниатюре стоячее болото жандармской России.
И это болото охранялось вековой традицией, крепостным строем, лестью, преданностью и жестокостью придворных, старовыми и леонтьевыми и, наконец, всем укладом жизни.
Можно предположить, с какой ненавистью были восприняты идеи и реформы Ушинского в той обстановке дореформенной, еще крепостнической России!
Можно лишь мысленно представить, насколько сложно и трудно было тогда заложить основы научной педагогической теории, коренным образом изменить и перестроить всю систему образования и воспитания подрастающего поколения. А без этого изменения, без радикальных преобразований Ушинский не мыслил теории. Именно освоение новых идей и методов целым народом, приобщение самых широких слоев населения к образованию и на той основе споспешествование прогрессу — вот основная задача, которую ставил перед собой педагог-демократ Ушинский.