Педология: Утопия и реальность - страница 8

Конечно, брошюра не пытается исчерпать «все» основные вопросы педологии: это дело долгой коллективной дальнейшей работы.

А. З.

От первого до второго издания нашей брошюры «Основные вопросы педологии» прошло около полутора лет. За это время провел свои работы I всесоюзный педологический съезд, для принципиальной платформы которого материалы нашей брошюры оказались в значительной их части основными. Вот почему мы и прилагаем во 2-м издании извлечения из главных резолюций съезда, — извлечения, имеющие особую принципиальную важность и органически связанные с защищаемыми нами здесь положениями.

Принципы, развернутые в книге, ложатся сейчас в методологическую основу планирования научно-исследовательской педологической работы, поэтому мы и дополняем 2-е издание новой статьей — «О принципах научно-педологической пятилетки»; это тем более необходимо, что пятилетка 1929–1934 г. является исходным, решающим этапом для всего дальнейшего содержания и развития научно-педологической работы в СССР. В прежний текст нами внесены частичные исправления и дополнения, продолжающие и углубляющие высказанные в ней соображения. Ближайшей нашей работой — в этой же плоскости, являющейся продолжением «Основных вопросов педологии» — будет лишь сейчас заканчиваемый нами труд, состоящий из двух частей: а) Место педологии в системе научных знаний; б) О биологических границах педагогического вмешательства.

Во 2-е издание включен ряд статей из нашего сборника: «Очерки культуры революционного времени». Статьи эти все адресованы общим вопросам педологии и не потеряли актуальности до сих пор, тем более что в свое время они открыли собою общепедологическую дискуссию в СССР.

А.З.

В СССР развертывается по ряду проблем естествознания серьезная дискуссия. Нет, пожалуй, ни одной области естественных наук, где не начался бы классовый пересмотр старых научных позиций. Настоящий спор только начинается, так как лишь в условиях победы пролетариата марксистская мысль может отдать часть основных своих сил областям, стоящим именно в этом ряду боевой классовой практики.

Первая глава советско-марксистского естественнонаучного спора развернулась вокруг так называемых психологических проблем. Разрушена мистическая сердцевина учения о душе, устанавливается диалектическое единство «психического» и «физического», — побеждает психофизиологический монизм.

Социальный фактор признается господствующим в отношении к психике, и закономерность общественной жизни является директивой для накопления всего психического фонда. Противоречия всей природы, всей общественной истории «овладели» наконец и психикой, которая, «как оказалось», подчиняется законам диалектики в той же степени, что и другие процессы жизни. Монизм, моторизм, социогенизм, диалектизм — вот то основное, что вносит сейчас марксизм в старую «мистицированную» и субъективированную психологию.

Не совсем еще закончились споры о специфическом качестве сознания, но, конечно, марксистский уклон характеризуется признанием этого специфического качества, а никак не отрицанием его.

Второй спор возник вокруг главного вопроса научного естествознания: признать ли жизнь особым качеством. Спор «физикохимицистов» с «биологами», «механистов» с «диалектиками». Спор этот, хронологически второй в советской исторической очереди, еще только начинается. Марксизм лишь входит во вкус этого спора, требуя действительного диалектизма при анализе дискуссионного материала. «Голая» физика и химия (лебизм), однако, не дают здоровой пищи для действительной диалектики [55].

Третья дискуссия, начавшаяся в одно почти время со второй, но быстрее развивавшаяся, касается вопроса о наследственности. Являясь частностью, органически вырастающей из второго спора, проблема наследственности привлекла больше внимания как вследствие относительной своей простоты, примитивности — в сравнении с грандиозной темой о сущности жизни, так и вследствие более конкретного, фактически экспериментального материала ее, значительно облегчающего спор.