Пеле — король футбола - страница 6

Жара спала. Солнце пряталось за зелеными холмами, нависавшими над заливом. Нужно было расставаться. Пеле проронил:

— Там… поцелуйте их всех за меня. И скажите, что…

— Ладно… До свидания.

Вальдемар де Брито задержал на мгновение в своей руке руку мальчика и улыбнулся. У Вальдемара был добрый и уверенный вид. Сколько он совершил таких путешествий!

Пеле провожал его взглядом. Вальдемар шел легким, широким шагом по земляной дорожке. Не поворачиваясь.

Он скрылся там, в стороне какой-то стройки, где поднималось нечто похожее на белую пыль, а Пеле оставался на месте, не двигаясь, не думая уходить, словно ожидал чего-то. Может, Вальдемар вернется за ним? Он отвез бы его в маленький домик в Бауру, где не существовало ни проблем, ни вопросов, ни трудностей больших городов. Но он не появлялся. Дорожка была пуста. Лишь старый негр, одетый в лохмотья, босиком, возвращался к центру, неся на голове корзину с несколькими бананами. Пеле внезапно почувствовал себя одиноким, страшно одиноким и отправился в клуб.

Мальчик испытывал ужасную тоску. Впервые в жизни он почувствовал, как его точит безграничное горе. Это напоминало безысходное одиночество, о котором рассказывают старые самба времен рабства: это страдания бедных людей, оказавшихся на чужой земле и отрезанных от всего.

Пришло время ужина. Мальчик последовал за другими в столовую. Есть не хотелось, но он сел. Сидящий рядом парень во весь рот смеялся любой шутке. У него был забавный акцент, манера говорить, которую Пеле ни у кого раньше не встречал. Парень принялся шумно глотать свой суп. Пеле вторично поймал на себе его смеющиеся глаза.

— Ты что не ешь? — спросил парень.

— Не хочется.

— Не надо поддаваться унынию, старина!

Легко сказать! Но парень этот, с добрым лицом и квадратной головой, был симпатичным. Пеле осмелел:

— Откуда ты? Сколько времени здесь находишься?

— Я приехал несколько дней назад из штата Рио- Гранде-ду-Сул. Я «левый» из Порту-Алегри, где играл в команде «Электроэнергия». Сейчас меня проверяют. Да ешь же, пустой желудок делает человека грустным! Меня зовут Дорваль.

Пеле пожал плечами. Это имя ему ни о чем не говорило.

— А как зовут того, что сидит в конце стола?

— Васконселлос.

Пеле вытаращил глаза. Васконселлос! Лучший бомбардир чемпионата! Оказывается, он ростом еще меньше, чем на футбольном поле. Пеле наблюдал, как он ест. Каким образом этот человечек с фигурой карлика сумел забить столько голов? Пеле спросил, живет ли он со всеми вместе.

— Конечно, И защитник Фиоти, и Формига, и Зито.

Я тебя с ними познакомлю. Они хорошие друзья!

Он закончил есть суп и засмеялся, как ребенок.

— Васконселлос! Васконселлос! — позвал он. — Иди сюда! Вот этот малыш хочет с тобой познакомиться. Пусть он станет твоим младшим братом.

Знаменитый голеадор (бомбардир — Ред.)рассматривал Пеле.

— Честное слово, это больше не клуб, — проворчал он, — а детские ясли. Сколько тебе лет?

— Скоро шестнадцать.

Он поднялся и подошел.

— Я карлик, согласен, но в шестнадцать лет я мог бы есть feijoada[4], поставив тарелку тебе на голову.

У него была очень выразительная манера разговаривать. Его мимика и короткие руки вызывали у Пеле желание улыбнуться.

— Да ты не волнуйся! Совсем не обязательно, чтобы у ворот распоряжались великаны. И мы, малыши, проскальзываем!

Подмигнув, он вернулся на свое место.

— Ну ешь же, — сказал Дорваль.

Пеле сделал еще одно усилие. Безуспешно. Решительно ничего не получалось в этот первый вечер.

Пеле встал. Остальные вели оживленный разговор. Приблизился к окну. В Бауру в это время мать, наверное, уже поставила супницу на стол. Радио тихонько играет. Отец читает газету. Слышно журчание воды. Это Зока, его брат, или же Дюсина, сестра, моет руки. Как раз передают последние известия… Кот потягивается, подходит к матери и начинает тереться о ее ноги. Брат и сестра только что уселись у лампы. А его место, Дико, справа от отца… Пустует. А может, кот использовал его, чтобы сесть поближе к пище?

Вдруг Пеле почувствовал, как что-то холодное скользнуло по щеке — слеза. Опечаленный, он поплелся в спальню и упал на кровать, сотрясаясь от рыданий. Самая глубокая детская грусть охватила его в тот день. Именно тогда, когда он хотел казаться мужчиной.