Пенрод и Сэм - страница 30

– А как мы это сделаем?

– Вон, взгляни на ящик для опилок. Видишь дырку внизу? Засунь в нее лопату, набери опилок, а потом посыпь ими пустое стойло. Вот и все, что ты должен сделать.

– Все, что я должен сделать! – возмутился Сэм. – Ну, а ты что будешь делать?

– А я послежу за лошадью, – невозмутимо ответил Пенрод. – Тогда она не станет лягаться, и ты спокойно можешь пройти в соседнее стойло.

– Откуда ты знаешь, что она не станет лягаться, если ты будешь следить за ней?

– Знаю, не станет. А если и станет, ты можешь огреть ее лопатой. А потом я буду рядом. Так ведь?

– А какая мне разница, где ты будешь? – рассудительно ответил Сэм. – Если она меня лягнет, ты мне уже не…

– Да ведь ты же сам пошел прямо в стойло, когда ее увидел. Схватил грабли, да еще начал орать на нее. А теперь…

– Мало ли, что я тогда делал, – возразил Сэм. – Тогда я не знал, что она может лягнуть. Я так разошелся…

– Ну, а сейчас, кто тебе мешает разойтись? – уговаривал Пенрод. – Никто тебе не мешает…

– Смотри, смотри! – закричал Сэм и показал на Уайти. И действительно снова осмелев, добавил: – Она ложится!

– Что ж, – ответил Пенрод, – если она хочет лечь раньше, чем мы устроили ей постель, это ее дело. Значит, и так сойдет.

Но Сэм не согласился. Наоборот, он решил, что, наконец, настал удобный момент, и надо воспользоваться им для устройства лошадиной постели.

– Пойду, пока она лежит, – сказал он, – а ты, Пенрод, полезай на кормушку и, если она начнет вставать, крикни мне. Я успею отпрыгнуть.

Пенрод занял удобную позицию и начал наблюдать за Уайти. Она дышала часто, но ровно, и, как отметил Сэм, теперь даже во сне выглядела лучше прежнего. Может быть, Уайти и страдала от некоторой перегрузки желудка, но выглядела она вполне умиротворенно. После бедствий под открытым небом она, наконец, обрела приют, а после двух дней голода и жажды, ее, наконец, славно накормили и напоили. И она заснула.

Полуденные звонки застали Сэма за работой. Зато, когда он кончил, у Уайти была такая постель, что даже самая придирчивая лошадь, несомненно, осталась бы довольна.

Друзья попрощались и разошлись на ленч, пообещав друг другу как можно скорее вернуться назад. Однако дома Пенрода ожидали непредвиденные затруднения.

– Пенрод, – сказала миссис Скофилд, – Делла пожаловалась, что ты унес хлеб из кухни. Зачем он тебе понадобился.

– Какой хлеб, мама?

– Пожалуй, я больше не пущу тебя сегодня гулять. Ты прекрасно знаешь, если тебе хочется есть…

– Но мне не хотелось есть. Я…

– Это ты мне потом объяснишь, – прервала его миссис Скофилд. – У нас с тобой сегодня целый день впереди.

– У Пенрода похолодело внутри.

– Но я не могу оставаться дома, – сказал он. – Я пригласил Сэма Уильямса, и он придет ко мне.

– Ничего, я позвоню миссис Уильямс.

– Мама! – воскликнул Пенрод исполненным отчаяния голосом. – Мне пришлось отдать этот хлеб! Я дал его несчастному старику. Он был совершенно голодный, и его жена и дети тоже были голодные. Они бы умерли с голоду, если бы не я. Их надо было сразу спасать, и у меня даже времени не было спросить у тебя, мама, можно ли взять этот хлеб. Мне обязательно надо выйти погулять. Сэм придет и…

Миссис Скофилд смягчилась.

Через полчаса Пенрод уже сидел в конюшне и рассказывал Сэму, что произошло во время ленча.

– Хороши бы мы были, – сказал он в заключение, – если бы я не смог целый день выйти из дома!

– Ну, я бы как-нибудь справился с ней, – сказал Сэм. – Я сейчас смотрел на нее. Она опять встала. Наверное, снова есть хочет.

– Этим мы потом займемся, – сказал Пенрод. – Я имел в виду другое. Если бы я остался дома, мы не смогли бы сделать самое главное.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты что, не можешь потерпеть, пока я договорю? – обиженно спросил Пенрод.

– Тогда почему же не договоришь? – спросил, в свою очередь, Сэм столь же обиженным тоном.

Обстановка явно накалялась, и в любой момент мог разгореться один из тех необъяснимых конфликтов, которые были неотъемлемой частью дружбы Пенрода и Сэма.

– Как же я могу договорить, – ответил Пенрод, – когда ты меня все время перебиваешь?

– Вот сейчас я не перебиваю, – возразил Сэм. – Что же ты не скажешь? Я же не пере…