Пеплом по стеклу - страница 2

— И это ты называешь птицей, солнышко? — насмешливый голос за её плечом стал полной неожиданностью, так что Китнисс вздрогнула.

— Я тебе не солнышко, — тем не менее инстинкты её речи сохранились лучше, чем тела. Многие говорили ей, что она была отличной охотницей, но, похоже, вместе с памятью нужно будет восстанавливать и некоторые привычные навыки. Например, её внимательность и умение прислушиваться к окружающей среде.

— О, надо же, как в старые добрые времена, — произнёс мужчина, бесцеремонно усаживаясь в кресле напротив.

Китнисс могла бы не отрываться от своего занятия, не поднимать голову — к ней не приходили даже призрачные образы воспоминаний, и зрительный контакт в который раз бы ничего не дал. Однако, вопреки этому пониманию, она всё же решила взглянуть. «Просто продолжай бороться», — так ей все говорили.

— Понятия не имею, о чём ты, — прохладно ответила Китнисс, отметив, что её гость первым отбросил ложный пиетет. Может, такой была их манера общения когда-то.

— Да, что-то такое мне и твердили все эти надоедливые личности, — небрежно бросил мужчина, откидывая светлую прядь с лица. — Но раз уж ты всё забыла, давай заново знакомиться. Я…

— Хеймитч. Я знаю, — перебила Китнисс, замечая удивлённый взгляд, и тут же вернулась к своему рисунку. Тот, в отличие от её визави, не обладал нечитаемой искрой в серых, совсем как у неё, глазах.

— Сама вспомнила? — протянул Хеймитч. Наверное, не ожидал, что она узнает его.

Китнисс отрицательно мотнула головой, отвечая:

— Нет. Пит рассказывал о тебе, — её рука бесцельно водила по бумаге крепко зажатым меж пальцами карандашом, — и даже показывал на фотографиях. Он сказал, что ты был нашим ментором на Играх, — продолжила она, не дожидаясь вопроса.

— Было дело, — подтвердил Хеймитч.

— Ещё он сказал, что мы, хоть и были похожи, не слишком хорошо ладили. И я не знаю, зачем ты пришёл сейчас, если твои обязанности по помощи мне давно закончились, — Китнисс наконец отложила рисование и внимательно уставилась на собеседника.

— Брось, солнышко, мы были друзьями, — Хеймитч насмешливо хмыкнул. — Разве не может старый друг просто зайти проведать тебя?

В чужой радужной оболочке Китнисс мерещились лукавые огоньки.

***

В тот раз они сошлись на том, что старые друзья действительно могут навещать друг друга, и с тех пор раз в три дня к ней стабильно приходил Хеймитч.

На слетевший с губ сам собою вопрос, почему посещения будут именно раз в три дня, он рассмеялся:

— Неужели ты думаешь, что только ты вынуждена проходить через плотное общение с медиками, дорогая?

Как оказалось, большую часть своего времени Хеймитч проводил в другом крыле центра, избавляясь от многолетней зависимости, и периодически заглядывал к психиатру. «Как и ты, и Пит, и Джоанна», — язвительно напомнило подсознание, и не думая сделать хотя бы маленькую трещину во льдах памяти.

***

В четвёртый свой визит Хеймитч пришёл с книгой. Переводной Гейне, сохранившийся с каких-то древних времён и милостиво подаренный передававшим ей привет Плутархом, не выдержал комментариев не проникшейся любовными стихотворениями Китнисс. Дальше был Шекспир — но от «Ромео и Джульетты» Эвердин так же не испытала восторга, а «Король Лир», «Отелло» и «Леди Макбет» навевали тоскливое настроение. Не помогало даже прочтение Хеймитча, честно старавшегося заинтересовать Китнисс. Разумеется, она могла бы читать сама, вот только слушать чужой голос ей нравилось куда больше, чем всматриваться в неживые печатные буквы.

Современная панемская проза оставила её столь же равнодушной, как и известие о начале лета — у неё внутри была вечная зима.

Видимо, в отместку за все колкости, которыми Китнисс приправляла свои комментарии к услышанной литературе, следующий месяц Хеймитч посвятил исключительно чтению исторических талмудов и хроник. Что, как ни странно, наконец сумело увлечь Китнисс. С подлинным вниманием она вникала в рассказы о цивилизации, существовавшей до Панема, о том мире, который она никогда не сможет увидеть, но к которому может мимолётно прикоснуться.

Ещё чуть позже «Айвенго» Вальтера Скотта вместе с «Графом Монте-Кристо» Дюма плавно перешли в цепкие руки Китнисс. Заставший её за чтением Пит выглядел несколько удивлённым, но, безусловно, довольным тем, что его подруга нашла себе занятие по душе. В оледеневших глазах Китнисс наконец мерцало тепло.