Перебитый панцирь - страница 6

— Сердце у нее больное, наверное, не выдержит, бедняга, — произнес Джемс.

— Сэр, в радиограмме о ее болезни ничего не сказано, вы сперва прочтите.

Старпом взял у Джемса радиограмму и вслух прочитал: «К нам приехала леди Луиза, возвращайся домой».

— Старая дура, а я-то думал совсем о другом, — придя в себя, сказал Джемс.

— Сэр, нервы, нервы, — заметил старший помощник, чтобы вывести из неловкого положения бывалого моряка.

— Сын мой, прости, что обращаюсь к тебе так, мне 65 лет, из них 45 я отдал морю. Нет такого морского уголка, где я не бывал. Теперь я стар, да и нервы действительно стали шалить.

...Пароход пришвартовался в Неапольском порту. Джемс готовился к выходу.

— Очень сожалею, мсье, что не могу составить вам до конца компанию, — выходя из каюты, попрощался англичанин с Жоржем.

Жорж вышел из каюты и направился на палубу. У трапа стояло множество пассажиров. «Неужели опять поселят ко мне временного попутчика», — думал он. Раздался последний гудок, предупреждавший, что пароход через пять минут будет отшвартовываться. Чтобы проверить, не поселили ли к нему нового пассажира, Жорж вернулся в каюту, однако свободное место еще никто не занял. «Может, вообще не будет нового пассажира? Было бы прекрасно остаться одному», — про себя рассуждал француз.

Он прилег и опять взялся за чтение книги. Пароход давно лег на курс и начал набирать скорость. На душе стало спокойно.

Вдруг в дверь каюты кто-то постучал. «Наверное, время уборки», — подумал Жорж. Он неохотно поднялся с койки и открыл дверь каюты. Перед ним стоял мужчина с небольшим дорожным чемоданом.

— Я вас не разбудил, мистер? — обратился он к Жоржу по-английски.

— Нет, сеньор.

— Я не итальянец, мистер, а грек.

— Я тоже не англичанин, а француз.

— О’кей, мсье. Когда мы будем в Пиреях?

— Завтра вечером, — ответил Жорж. Ему опять не повезло. Грек сойдет, а вместо него в каюте появится новый пассажир.

В отличие от англичанина — бывшего капитана, новый сосед Жоржа был малоразговорчивым. Из своего чемодана он вытащил справочник-путеводитель по Италии и стал просматривать его.

— Я занимаюсь исследованием эпохи Возрождения, — заявил грек. — В итальянских музеях собрал много полезных данных по моей теме.

— Ваша Эллада не уступает Италии. Несколько раз я побывал в Коринфе и Акрополе... Прошлое Греции всегда напоминает мне героический дух народов, боровшихся за свободу своей родины, — заметил Жорж, оживленно вступая в разговор с новым соседом.

Долго продолжалась их беседа. Знатоки истории не уступали друг другу. Жоржу понравился новый сосед. Время шло быстро. Пассажиры готовились к ужину. Сауриди принял предложение Жоржа пойти вместе в ресторан. Они выбрали двухместный столик, стоявший у окна, оттуда хорошо просматривалось море. Сауриди заказал греческий коньяк.

— Хотя родиной прекрасных напитков считается Франция, но «Белая лошадь» у моряков пользуется неплохой славой, — произнес грек, поднимая очередную рюмку коньяка.

— Моряки моего отечества восхищенно отзываются о «Белой лошади», — засмеялся Жорж.

Оба были в приподнятом настроении. Из ресторана они спустились в музыкальный салон. Какая-то неизвестная певица по просьбе пассажиров исполняла итальянские песни. Затем начались танцы, играл оркестр. Молодежь танцевала, а старики, развалившись в мягких креслах, с завистью смотрели на танцующих. Жорж, обращаясь к Сауриди, сказал:

— У меня в чемодане одна бутылочка, не лучше ли попробовать по рюмочке французского, уважаемый сосед?

— После «Белой лошадки»? С удовольствием, мсье!

...Жорж, наполнив рюмки коньяком, снова стал рыться в чемодане.

— Я на одну минутку сбегаю в бар за лимоном, — бросил Жорж, уже выходя из каюты.

— Мсье, я моложе вас, вы подождите, я пойду, — поднимаясь, всерьез сказал Сауриди.

— Друг мой, очередь моя...

Сауриди быстро достал из внутреннего кармана пиджака таблетку и бросил ее в рюмку своего соседа. Она моментально растворилась. Вскоре в каюту вернулся Жорж. Он принес лимоны и плитку шоколада.

Через час обитатели каюты легли спать. Спустя 20 минут Сауриди встал, он включил свет и проверил, действительно ли уснул француз. Тот мертвецки спал.