Перечитывая «Сердце Змеи» Ивана Ефремова - страница 13
Нет, думаю, необходимости цитировать эпизод дальнейшего ознакомления землян с культурой чужих астролётчиков. Отмечу лишь, что Ефремов пошёл на подлог, упрощенчество и выдачу желаемого за действительное одновременно. В одном месте – он прямо указывает, что телесно чужие астронавты отличаются от землян. В другом месте – совсем рядом с первым – утверждает, что они почти ничем не отличаются и весьма сходны с землянами. И опять указывает на различия, подсовывая читателям сцену с зовом с борта другого инопланетного звездолёта. На котором, вполне возможно, тоже путешествуют «фторные люди». Следовательно, «фторная цивилизация» гораздо более развита и в техническом, и в технологическом отношении, а вся убеждённость землян в своей исключительности – не более чем выплески эмоций и чувств.
Приведу лишь одну цитату, доказывающую непрофессионализм Ефремова в понимании вопросов и проблем, далеко выходящих за рамки палеонтологии:
«Может быть, только теперь астролетчики полностью, всем существом поняли, что самое важное во всех поисках, стремлениях, мечтах и борьбе – это человек. Для любой цивилизации, любой звезды, целой галактики и всей бесконечной Вселенной главное – это человек, его ум, чувства, сила, красота, его жизнь!»
Это уже, на мой взгляд, клиника. Психиатрическая. Убеждать читателей – любого возраста – в том, что разумноорганические цивилизации в необъятном космосе могут быть только человекоподобными и человекообразными, причём убеждать только педалируя давление на эмоции и чувства, обходясь без любых разумно-логических доказательств, это – недостойно и противоестественно для серьёзного учёного.
Вот ещё одна цитата, демонстрирующая ослиное упрямство Ефремова в навязывании читателям ущербной точки зрения:
«Командир чужих сделал какой-то знак. Тотчас же молодая женщина, которая демонстрировала красоту обитателей фторной планеты, рванулась в сторону, где стояла Афра. Широко раскинув руки, она прижалась к перегородке в стремлении обнять прекрасную женщину Земли. Афра, не замечая катившихся по щекам слез, распласталась на прозрачной стене, как бьющаяся о стекло пленная птица.»
Обратите внимание – последним аккордом встречи землян и инопланетян стало «общение» двух женщин. Налицо, на мой взгляд, чрезмерная эмоциональность и чувственность, которая, между тем, ясно свидетельствует о детскости уровня восприятия ситуации разумными органиками – и землянами, и инопланетянами. Ясно, что Ефремов допустил здесь предельно неестественное очеловечивание инопланетян и «опустил» землян из «коммунистического далёка» на уровень малолеток, полагающихся не на разум и логику, а только на эмоции и чувства.
Дополнительное доказательство стремления Ефремова «вешать лапшу на уши» - вот эта цитата:
«Афра думала об изменении, дерзкой замене химических превращений, приводивших в действие весь величайшей сложности организм человека. Путем воздействия на механизм наследственности заменить фторный обмен веществ на кислородный! Сохранить все особенности, всю наследственность фторных людей, но заставить их тела работать на иной энергетической основе».
Обратите внимание – на кислородный обмен. Не на фторный. То есть земляне оказываются выше «фторных людей» и меньше рискуют при такой трансформации. А это уже попахивает фашизмом и нацизмом в одном флаконе. Получается, что уже в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году Ефремов забыл, за что боролись его современники четыре года.
Как учёный, Ефремов должен был понимать, что на обмене веществ слишком многое «завязано». И его изменение не пройдёт даром, безопасно и спокойно. И обратите внимание на слово «заставить». Не «побудить», а именно «заставить». Ефремов, тем самым, выступает за насилие над инопланетянами, насилие, творимое руками землян, руками людей. Насилие, предпосылки, ход и результаты которого Ефремов представляет читателю на чисто эмоционально-чувственном уровне, без внятных доказательств возможности и главное – безопасности – такой трансформации.
Как же различно восприятие текста вроде бы простой небольшой по объёму повести для нас, живущих в двадцать первом веке и для ровесников Ефремова из середины двадцатого столетия.