Перед историческим рубежом. Политическая хроника - страница 7
в одном феминистском органе, – после игры в «Федре», «Гамлете» или «Орленке» находится точно в таком же состоянии и подвергается таким же опасностям заболеть воспалением легких, однако сенат не находит нужным сокрушаться о ее судьбе". С разрешения г-жи Дюран, мы бы для почтенного сенатского болтуна нашли куда более резкие примеры, чем Сара Бернар. – Та прачка, господин сенатор, которая «по очень умеренным ценам» стирает ваше белье, она, конечно, вашей заботливостью уже ограждена от опасности схватить, вследствие чрезмерного напряжения, воспаление легких? А работницы папиросных и сигарных фабрик вами, разумеется, уже охранены от чахотки? И еще, и еще, и еще…
К такого рода господам могут быть целиком отнесены некоторые замечания одной очень остроумной немецкой статьи г-жи Оды Ольберг[8], писательницы, которая на целую голову выше заурядных феминисток. Когда некоторые люди говорят о требованиях женщин, – пишет названная писательница, – то при этом принимают такой вид, "как будто женщины хотят собственной гибели и гибели общества – и лишь из чистой «страсти» к «равноправию»; между тем «правовые требования женщины, парящие вне ее природы, противоречащие ее половым особенностям, существуют лишь в головах наших противников… Неужели же, в самом деле, столь большое число женщин утратило инстинкт самосохранения?»
Но стоит ли отвечать таким господам, которые, становясь под широкое знамя женских «доброжелателей», в сущности сокрушаются лишь о том, что все труднее становится найти женщину, которая «умела бы дать пикантный поцелуй», и что, если бы среди кокоток высшего стиля там и сям не встречалось гениальное создание, в силу собственной интуиции возвышающееся до эстетических жестов любви, до сложного утонченного сладострастия, то порядочному человеку совсем не стоило бы жить на свете. (Morasso «Contro quelli che non hanno e che non sanno». Однако, мы отвлеклись несколько в сторону…
Итак, повторяем, борьба за женское равноправие успела уже пробить ледяную кору тупой замкнутости женщин среднего круга и боязливого недоверия даже наиболее «свободомыслящих» мужчин, – но с этого момента женский вопрос сам по себе, an sich und fur sich, перестает существовать: его подхватывает и уносит в своем течении грандиозный общественный поток нашего времени. Судьба женского, как и многих других частных вопросов, неразрывно связана с участью великой мировой проблемы, носящей столь затасканное имя социального вопроса…
Вот эта-то связь и зависимость чаще всего упускается из виду при обсуждении освободительного движения женщин. А между тем женский вопрос не только не представляет чего-нибудь самостоятельного, – он даже не есть нечто цельное – единое, так что, собственно говоря, существует не женский вопрос, а женские вопросы. Вопросов этих столько, сколько данная общественная дифференциация выдвинула общественных групп. И поэтому нас вовсе не должны удивлять самые разноречивые голоса, которые приходится выслушивать при обсуждении женского вопроса. Мнение члена командующего класса – будь то мужчина или женщина – будет настолько же отличаться от мнения пролетария, насколько вообще различно их положение на ступенях общественной лестницы. И это не столько зависит от неодинаковой степени их морального и интеллектуального развития, сколько от того положения, которое занимает в каждой данной общественной группе женщина.
То, чем женщина одного класса пользуется с избытком, для женщины другого класса является лишь идеалом. Изнывающая от безделья женщина привилегированного класса мечтает о том, чтобы разделить с мужчиной хоть часть общественного труда; между тем как «на работниц бедствия (связанные с плохой организацией труда) ложатся более тяжким гнетом, чем на работников» (Гобсон, «Проблемы бедности и безработицы»). «В высших слоях общества, – говорит Циглер, – женский вопрос касался, главным образом, семьи и образования, здесь же (в сфере фабричного труда) это был прежде всего вопрос о материальном положении фабричных работниц» («Умств. и обществ. течения XIX ст.»). Здесь, скажем мы, требования женщин в общем настолько солидарны с требованиями мужчин, что почти, можно сказать, не существует женского рабочего вопроса. Если женщинами-работницами и предъявляются еще кое-какие отдельные от мужчин-работников требования, находящиеся в зависимости от особенностей физической организации женщины, то эти детальные различия тонут в массе общих интересов обоих полов.