Перед смертью не надышишься - страница 3

Но здесь Сикс встретил сопротивление.

На какое-то мгновение она как будто уступила, ее тело вспыхнуло от его прикосновений. Когда тепло разлилось внутри нее, его собственное тело ответило резким толчком. Мышцы, которые в течение многих десятилетий оставались в оцепенении, запульсировали жизнью.

Как жаль. Жаль, что такое красивое женское тело будет потрачено впустую только потому, что ее нужно было забрать именно сейчас. Все знания о вселенной, которые он собрал за время своего существования, грозили кануть в Лету.

Никогда раньше Сикс не испытывал жалости. Это чувство было просто удивительным, таким же, как и те будоражащие ощущения, которые она заставила его испытать. И он спросил себя: почему вообще он должен о чем-то жалеть?

Он знал порядок вещей. Все имело свое начало и свой конец, и этот цикл был непрерывным. У многих душ, узнавших о своей миссии, каждая следующая жизнь была намного лучше предыдущей. Впереди их всегда ждало нечто более великое, потому что у вселенной на каждую душу были свои великие планы. Теперь ему было интересно, какая жизнь ожидает Шелби Моррисон. Родится ли она мужчиной? Или женщиной? В какой стране будет жить? Будут ли ее любить родители? Будут ли у нее братья и сестры?

Сикс тряхнул головой. От этого любопытства никакой пользы. Жнецов не посвящали в то, что будет после. Их мнение все равно ничего не значило. Вселенная мудра, и Сикс должен просто доверять ей и думать о том, как забрать душу Шелби, чтобы она могла продолжить свой путь.

— Проклятье! — послышался тихий голос.

Сикс тут же переключил все внимание на него. В половине квартала от того места, где он стоял, Шелби присела и принялась собирать рассыпавшиеся по тротуару вещи, заталкивая их обратно в сумку. Стоявший неподалеку уличный фонарь купал ее тело в мягком свете, и Сикс не мог припомнить ни одного ангела, на которого было бы так же приятно смотреть.

Широкими шагами он направился к ней. Но стоило ему приблизиться, как она застыла, а ее рука замерла над упаковкой бумажных салфеток.

— Обычно я не такая неуклюжая, — сказала она, убирая от лица вьющийся огненно-рыжий локон и глядя на него снизу вверх невероятно зелеными глазами. — Думаю, все потому, что уже поздно.

Он присел рядом с ней и стал собирать оставшиеся вещи, засовывая их одну за другой в сумку.

— Что все это такое? — спросил Сикс тихим голосом, в котором сквозило благоговение.

— Ой, лучше вам не знать, — ответила она, немного смутившись. — «Клинекс[6]» спасает, когда у меня насморк от аллергии. Портмоне. Помада. Крем. «Пьюрелл[7]». Жвачка. Мятные леденцы. Расческа. Зеркало… Вам, наверное, ужасно скучно.

— Нет. — Он был очарован тем, как она говорит, как двигаются ее губы, как поднимаются ресницы, когда она встречается с ним взглядом, и опускаются, когда она опять смотрит на вещи, исчезающие в сумке.

— Мужчинам намного проще. Моему брату достаточно прихватить кредитку, как его и след простыл.

Сикс, как завороженный, смотрел на ее маленькие руки, которые двигались с выверенной точностью. Ее кожа казалась гладкой и блестящей, как фарфор. Он хотел прикоснуться к ней, чтобы собственными пальцами почувствовать, какая она наощупь.

— Клянусь, я не знаю, как все это здесь оказалось, — проговорила она. — Ну ладно, признаю: я сама все это засунула в сумку, но понятия не имею когда.

Сейчас, не будучи настороженной и испуганной, как несколько минут назад, она выглядела просто великолепно. Сейчас, когда он не пытался вытащить ее душу из тела, которое ей подарили в этой жизни.

Ее губы были чуть приоткрыты, а глаза горели любопытством. Сикс подумал, что черты ее лица чарующие, притягательные, прекрасные. Кончик ее носа был немного вздернут, а на переносице рассыпались бледные, едва заметные веснушки. В ней бурлила потрясающая энергия, которой не было у тех, кто уже устал от жизни. Не отдавая себе отчета, он испытывал удовольствие от яркого ощущения, рожденного ее близостью, от того, как легко и тепло ему было рядом с ней.

Поддавшись порыву, Сикс протянул руку и погладил ее теплую щеку. Его душа уже слишком давно была вдали от тела. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он испытывал удовольствие от чего-то такого простого, как прикосновение. Щека была гладкой и шелковистой, и Сикс поймал себя на том, что ему интересно, такова ли ее кожа наощупь и в других местах.