Передайте в «Центр» - страница 24

И в этот миг неподалеку обрывисто и сухо, будто хрястнула доска, ударил выстрел. За ним — другой — подальше. И снова тишина. Чекисты в чем были, выскочили на крыльцо. Снова деревянно треснул выстрел. “Из нагана”, — оп­ределил Сибирцев Крики: “Стой! Стой!”

От ворот метнулась тень, слабо проявившаяся на более светлом снегу. Крики удалялись, стихли.

Из избы выскочил Сотников, уже одетый, с пулеметом в руках.

— Погоди, — остановил его Михеев, прислушался. — Кажется, тихо. Давай без паники. Пойдем одеваться. А ты, — сказал Сотникову, — собирай народ.

Подбежал, тяжело дыша, Жилин.

— Ушел, сука! — хрипло крикнул он и длинно выругался. — В тайгу ушел.

В избе Жилин грузно опустился на лавку, морщась, стал рас­ска­зывать, как пошел было к Аникееву, но что-то будто остановило его. Заглянул в сарай, где стояли их кони и сани, охраняемые мо­ло­день­ким шиловским комсомольцем. Сквозь щель над дверью про­би­ва­лась тонкая полоска света. Вдруг услышал скрип дерева, такой звук, будто отдирают доску. Затаившись, он прильнул к щели и уви­дел при свете огарка свечи давешнего мужика-бобыля, топором от­кры­вающего заколоченную гвоздями крышу снарядного ящика. Ящи­ка с истинными снарядами: их, для маскировки, клали в сани на но­чев­ках. А ящики с золотом тайно заносили в избу. Часового нигде по­бли­зости не было.

Вскрыв ящик, мужик быстро вынул снаряд, покачал его в ру­ках, заглянул на дно ящика и положил снаряд на место. Жилин ши­ро­ко распахнул дверь и встал в проеме, глядя на него Ловким дви­же­ни­ем тот метнул в Жилина топор. Жилин машинально откачнулся, ос­ту­пил­ся на скользком унавоженном снегу и рухнул навзничь. Это и спа­с­ло его. Сейчас же грохнул выстрел, и Жилин увидел, как мужик в длин­ном прыжке прямо через него метнулся в дверь. Извернувшись и од­но­временно выхватывая из кармана наган, Жилин силился поймать на мушку прыгающий силуэт. Выстрелил, видно, промазал, потому что в ответ тоже ударил выстрел. Жилин попытался догнать беглеца, но было уже поздно. Ушел.

Снаружи послышались голоса, это Сотников собрал во дворе до­бровольцев. Вошел.

— Я проверил охрану, остальные все тут. Звать?

— Погоди, — махнул рукой Михеев. — Еще не все ясно. Кто был на часах возле нашего сарая?

— Тут он, — Сотников кивнул на дверь. — Говорит, подошел к нему мужик наш, покурили они, тот и предложил пойти погреться. А я, сказал, за тебя постою маленько. Ну, что с ним делать? Совсем малец.

— Ладно, с ним потом. Теперь, Мишель, картина ясна. Раз отстреливался и ушел без лошади, значит, дорогу зна­ет. Значит, “хозяин” где-то близко. К нему ушел. Каков вывод?

— Я думаю, — через паузу сказал Сибирцев, — надо немедленно уходить и нам. Все снаряды, кроме наших, — к черту. Идти налегке. Идти всю ночь, без остановки. Вся надежда на лошадей. Как, Жилин, выдержим?.. Жи­лин!..

Сибирцев вдруг увидел, что Жилин стал клониться на лавку. Кинулся к нему, схватил ладонь, прижатую к плечу, — она была в крови. Под полушубком на рубахе расплылось темное пятно.

Не заметил, видно, Жилин в горячке да пока бежал, что крепко задел его выстрел, произведенный почти в упор, навылет. А теперь вот свалился.

Пока дезинфицировали самогоном да перетягивали рану, Жилин пришел в себя. Ему дали кружку первача. Он глядел мутными глазами и покачивался, скрипя зубами.

— Уходить… надо… — прошептал он. — Тот назад по­бег… А нам — вперед. Пулемет прикроет. Кружных дорог нег… Снег большой. Трактом уйдем. Кони… выне­сут…

— Все, — решительно сказал Михеев. — Уходим. И без шума. Золото — в голову обоза. Снаряды оставляем. Я — к мужикам.

Длинны таежные ночи. За версту слышно, как бегущий по макушкам сосен ветер обламывает вдруг поникшую под снегом хвойную лапу и с пушечным выстрелом обрушивается в сугроб заледенелая шапка. Волки на миг прерывают свою мрачную жалобу, почуяв дробот десятков копыт на вымерзшей звонкой дороге.

Не спалось Лешакову.

Нет, не грехи его мучили. Не видел он за собой греха. Давним, таежным чутьем понимал, что пришли его последние ночи. И он приготовился к ним. Достал с подволока хорошо смазанную и обернутую рогожей трехлинейку с обоймами к ней. Снарядил для верного старого своего ружья тяжелые патроны с самодельными, на медведя подпиленными пулями. Слушал ночь.