Перемени мою судьбу: запертые чувства - страница 4
Только приятная тяжесть от жирной и обильной еды сглаживала серость будней и позволяла быстро заснуть. А там где много еды и малоподвижный образ жизни, там и лишние килограммы. Поначалу боксёр как-то справлялся (помогала встряска при проведении международных юношеских соревнований), но когда эти обязанности были перевалены на плечи управляющего, осталась только еда.
Постепенно к застарелой депрессии прибавилась апатия. Бывший боксёр совсем перестал следить за весом - стало всё равно. Угнетали только гигиенические процедуры. Самостоятельно помыться или даже подтереть зад после справления естественных надобностей он не мог. Ему соорудили низенькую узкую скамеечку, на которую можно было положить тряпку, а потом сесть верхом и елозить промежностью. Этот момент был самым унизительным.
Врач не однократно заявлял, что такими темпами, он окажется в могиле - очень, очень большой могиле. Но умирать он не хотел, хотел снова биться на ринге, душа требовала сражений, а не елозанья жирным задом, но прекратить кишкоблудство был не в силах.
Я давно почувствовала жгучее желание изменить жизнь.
Второй клиент был готов на ВСЁ не меньше.
Щуплый субъект боялся своей жены настолько, что даже дышать при ней старался тише. А грозная супруга, которая выше мужа на целую голову, полностью захватила власть в доме, и не стеснялась выказывать садистские наклонности. Доставалось всем домашним, а больше всего - супругу. Жена всячески над ним издевалась: запирала в холодном чулане, морила голодом, била, запретила называть по имени, дала прозвище Сявка. На её стороне, помимо физической силы, были деньги и влиятельные родственники.
Родители Сявки из разорившейся дворянской интеллигенции, надеялись поправить свои дела при помощи женитьбы сына на богатой купчихе. Но не тут то было. Купчиха быстро сложила пальцы в кукиш и занялась мужем. Вскоре выяснила, что смазливый дворянчик не в состоянии удовлетворить её как женщину. Изменять она не могла, воспитание не позволяло, постоянная неудовлетворённость выплеснулась насилием.
В свою очередь, Сявка не был импотентом, просто не мог разглядеть в дебелой девище с лопатоподобными ладонями и грубым чуть хрипловатым голосом ни капли женственности. Её голый вид пугал, жирное угреватое лицо с маленькими глазками вызывало отвращение, а резкие действия, подкреплённые отборной бранью - ужас.
Сегодня оба клиента дозрели. Первого доконал сердечный приступ, а второго подарок жены - собачий ошейник. Я стянула нити судьбы, изменяя устоявшиеся связи, сформировала новые потоки, разорвала старые плетения. В тот момент, как мои подопечные пришли в себя и оценили масштабы перемен, я полностью заполнила личный резерв и была почти счастлива.
Боксёр был счастлив. Худое подвижное тело не имело мышечного рельефа, но потенциал есть, а остальное натренируется. Узкие ладони и тонкая кость не позволят стать боксёром, как раньше, но есть восточные единоборства, недавно вошедшие в моду.
Сявка тоже лучился радостью. Теперь никто не посмеет назвать его "хлюпиком", а несколько врачей и сиделок, обеспечившие физический комфорт, казались ангелами.
Нынешние счастливчики не учли одного момента: убежать от себя невозможно ни в другой город, ни в другую страну, ни даже в другое тело!
Стереотипные действия вернут беглецов на те же рельсы, что и прежде. И как бы это не называли: роком, судьбой, кармой - без разницы! Пока они не поймут своих ошибок и не изменят линию поведения, ничего не изменится.
Боксёр не сразу сможет ударить женщину, но её безобразное поведение не оставит другого выбора. Потом развод, делёжка "совместно нажитого", выяснение отношений с многочисленными родственниками. До тех пор, пока не иссякнет адреналин битвы, он будет полноценно жить. Потом поймёт - лучшим бойцом не стать, возраст не тот, значит, вскоре начнётся спокойная жизнь, которая вернёт лишние килограммы.
Сявка тоже вернётся в свою колею. Боксёр давно забросил дела, переложив ответственность на управляющего и помощников, а те, почувствовав безнаказанность, успешно разоряли своего боса. Сявка не станет бороться и вернётся в нищету, а если постарается, то и унижения где-нибудь отыщет.