Перемени мою судьбу: запертые чувства - страница 57

   Ариос отличался изящной, почти девичьей красотой: мягкие волосы, длинные ресницы, ровный слегка вздёрнутый носик, небольшой румянец на щеках. Только подбородок тяжеловат. В этом он походил на Орласа, а ещё высоким лбом, манерой держать голову, похожим тембром голоса, красивыми длинными пальцами (их ещё принято называть музыкальными), сдержанностью в проявлении эмоций. В общем, сомнений в отцовстве не возникало.

   Оклинс же походил на главу замка только первой буквой в имени. Такой же живой и подвижный как Вилар, такой же добродушный и жизнерадостный как Хумон, а шевелюра как у Торопса. Наверно, в этом кроется загадка особого отношения к третьему наследнику. Да и как проследить, что к тем ньямам, что предназначены главному магу, не зайдёт кто-нибудь другой. На дверях камер обычные засовы без дополнительных запорных механизмов, постоянной охраны нет, а сама ньяма точно ничего не скажет. Или наследником считается не кровник, а любой мальчик с магией? Чем больше я вникала в особенности этого Мира, тем больше вопросов возникало.

   Плотный ужин и обмен информацией вскоре закончился. Второе солнце стремительно уходило за горизонт. Пора было запираться и отправляться по своим комнатам.

   Мой первый спокойный вечер в этом Мире. Надо бы навестить еле живую зонайю. Рассказать ей какую-нибудь сказку, раз уж обещала. Нет - лучше завтра. Пока там Хоп неплохо справляется. Я поплелась к себе в комнату.

   По дороге меня окликнул голос Яу:

   -- Рита...

   -- А? Это ты, Яу? Целый день тебя слышно не было, где пропадала?

   -- Сначала в библиотеке, а потом по замку гуляла, -- в голосе звучала неуверенность.

   -- И чего нагуляла?

   -- Да так, ничего. К ньямам сходила, Фуйю проведала.

   -- Я там тоже была. Одна из зонай умерла, та, которой совсем плохо было, а в твоей подружке немного магии обнаружилось. Как я поняла, есть надежда на то, что она оклемается, -- поделилась я новостями, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

   -- Да? Хорошо, -- голос прозвучал отчуждённо.

   -- А с тобой всё хорошо? Ты как будто не рада.

   -- Рада конечно. Просто... Рита, а расскажи мне о том месте, откуда ты пришла. Ты мне обещала, -- перевела она разговор на другую тему.

   -- Ну, раз обещала, расскажу. Слушай...

   Глава 21. Яу

   За три сотни лет Умилинелия полностью изучила замок и знала здесь каждый уголок, тем более что стены для неё не были преградой.

   -- Есть у меня одно любимое место, пошли - покажу. Заодно с Хопом познакомлю, -- тараторила богиня.

   -- Тем, который за ньямами присматривает? Так я его уже видела, -- удивилась я.

   -- Нет, -- её переливчатый смех был подобен бубенчикам на детской погремушке, -- такого Хопа ты точно не видела. Пойдём.

   Мы переместились совсем не далеко, пару раз прошли сквозь стены, и оказались в точной копии живой комнаты, той, которая была в храме, только поменьше. Здесь были те же длинные лотусы, голубые линелии, пушистые облачка игольчатой миришки, пятнистая фаха спускалась бело-зелёной волной с верхних горшков, прикреплённых почти у потолка, тук-тука топорщила сочные листики-палочки. Справа в самом большом горшке рос тютюшник, меньшего размера, чем храмовый, зато так же обильно цветущий. Мне всегда нравился его аромат, но сейчас я не чувствовала запахов. Жалко.

   Погоревать не дала Мила, она устремилась к странной двери, почему-то не выкрашенной в белый цвет. "Но это же неправильно", -- хотела возмутиться я, но не успела. Дверь распахнулась и на пороге показалась красивая... зонайя? Нет, слишком большая. Тогда ньяма? Тоже нет, уж больно взгляд разумный и глаза голубые. Женщина! Вспомнилось слово, которым Рита объединяла людей по (как она выразилась) половому признаку.

   Женщина прошлась по живой комнате, осматривая растения, некоторые полила, у некоторых отщипнула лишние побеги. Нас она не замечала. Ну, меня-то понятно, но и Милу тоже! Значит, богиню могут видеть не все.

   -- Красивая, да? Пойдём, ещё кое-что покажу.

   Она забежала за странную дверь. Я проскользнула следом. За дверью оказалась самая удивительная комната из тех, что мне довелось повидать. Все предметы повторяли и дополняли друг друга. Умело нарисованные голубые цветы линелии струились по занавеске, перетекали на изголовье кровати, оттуда на стены и шкаф. Почти вся комната была светло-коричневой, но из-за разницы оттенков не казалась скучной, наоборот - красивой и уютной.