Переписка А. С. Пушкина с А. Х. Бенкендорфом - страница 12
Николай I, получив записку Бенкендорфа и прочитав письма Пушкина от 3 и 4 июля 1834 г., согласился с мнением своего служаки и ответил ему:
«Я его прощаю, но позовите его, чтобы еще раз объяснить всю бессмысленность его поведения и чем это все может кончиться; то, что может быть простительно двадцатилетнему безумцу, не может применяться к человеку тридцати пяти лет, мужу и отцу семейства»[94].
6 июля Пушкин отвечает[95] на полученное утром письмо Жуковского. Он чувствует нависшую над ним опасность, но не понимает, что преступного в его желании уйти в отставку ради будущего семьи и собственного спокойствия. Если это выглядит в глазах царя преступлением, он остается и не подает в отставку. «Во глубине сердца своего я чувствую себя правым перед Государем», — пишет Пушкин. «Что мне делать? просить прощения? хорошо; да в чем?» — спрашивает он. Но, учитывая обстоятельства, соглашается написать третье письмо.
Пишет он все-таки не царю, а Бенкендорфу в тот же день, 6 июля[96]. Письмо состоит из красноречивых признаний благодарности царю за проявленные в течение 8-летнего общения милости, не просит прощения, но отказывается от своего желания уйти в отставку.
Ни царь, ни Бенкендорф не собирались вникать в причины, побудившие Пушкина просить отставки и уехать с семьей в деревню. Царь, правда, предоставит Пушкину отпуск на два месяца, а через год — отпуск на четыре месяца и новую денежную ссуду размером в 30 тыс. руб. в июле 1835 г.
Но мы не знаем, чем в конечном счете руководствовался Николай I, совершая эти благодеяния, — добрым отношением к Пушкину (оно, безусловно, имело место) или формулировкой из письма Бенкендорфа от 5 июля 1834 г.: «…лучше, чтоб он был на службе, нежели предоставлен самому себе».
В конце 1834 г. в типографии Сперанского выходит из печати «История Пугачевского бунта», но Пушкин не может получить тираж без высочайшего разрешения. С этим затруднением связано его письмо Бенкендорфу от 17 декабря 1834 г. Пушкин извиняется перед Бенкендорфом, что вновь вынужден прибегнуть к его помощи: «Умоляю Ваше сиятельство извинить меня и устранить это затруднение»[97].
Из чернового письма Бенкендорфу, написанного около (не позднее) 11 апреля 1835 г.[98], видно, что материальная ситуация становится для Пушкина и его семьи все тяжелее. В мае ожидается рождение нового ребенка[99]. Не получая предполагавшихся доходов от продажи «Истории Пугачевского бунта», Пушкин ищет новые способы поправить свое материальное положение. Теперь его
надежды связаны с изданием собственной политической и литературной газеты — такой же, как он задумывал в 1832 г. Пушкин признается, что ремесло это «не его», но жизнь в Петербурге, «вызывающая расходы, и дела семьи, крайне расстроенные», требуют от него или оставить исторические труды, которые «стали ему дороги», или опять обращаться за помощью к царю, рассчитывая на его щедрость.
Таким образом обосновывает он необходимость для него издания собственной газеты, в которой публиковались бы свежие мировые и российские политические новости, как это происходит в «Северной Пчеле». Материалы же литературные Пушкин предполагает печатать раз в квартал отдельным изданием наподобие лондонской Westminster Review.
Кроме того, Пушкин заранее ищет защиты от министра народного просвещения С. С. Уварова[100] и председателя цензурного комитета М. А. Дондукова-Корсакова[101], в связи с чем просит Бенкендорфа назначить цензора будущего издания из канцелярии III отделения, как это установлено для «Северной Пчелы».
Письмо осталось в черновом виде, Пушкин не готов был его отправить.
Вместо этого он пишет Бенкендорфу 11 апреля другое письмо[102], в котором просит предоставить на рассмотрение царю «Путешествие в Арзрум», которое он хотел бы напечатать в ответ на книгу французского дипломатического агента и писателя «Путешествия на Восток», позволившего себе представить в ней Пушкина в ироническом свете. Пушкин также просит Бенкендорфа о личной встрече — вероятно, чтобы обсудить вопросы, изложенные в упомянутом чуть выше черновом письме.
Утром 16 апреля