Переписка М. А. Алданова и С. С. Постельникова - страница 3

Илью Ильича Дувана, русского по происхожденью, который в молодости своей был связан с труппой «Синяя птица» или «Летучая мышь»[17], точно не помню, и который теперь имеет свой собственный, немецкий театр в Берне с молодой и, говорят, талантливой труппой, которая скоро приедет сюда показывать в Гётеануме «Сверчок на печи»[18]. Дуван - очень талантливый актер - ему теперь за пятьдесят - он до последнего времени играл главную роль Иоганнеса в мистериях Р. Штейнера[19]. Недавно он почти потерял голос и перестал играть эту роль. Он, конечно, Вас знает и читал, думаю, Ваши книги. Когда я его увижу в Дорнахе, то с ним поговорю. Теперь у меня другая идея: мне, года полтора назад, одно парижское театральное агентство предлагало ангажемент: ехать, в качестве пианиста, с труппой в турне в Швейцарию, Бельгию и т. д.; я не смог тогда согласиться на предлагаемые условия и не поехал, а некоторое время спустя уехал в Дорнах. Я недавно убедился, что эта труппа действительно дает представления в Швейцарии и бывает в Базеле; я даже пытался увидеться с ее директором, предложить показать ему Гётеанум, он ответил мне из Парижа, что из-за слишком считанного времени, которым может располагать во время турне, не сможет воспользоваться моим предложением. А что бы, если Вы б ему предложили Вашу пьесу? Это агентство устраивало турне даже Comedie Française и считается серьезным; прилагаю также адрес его. Как только буду в Базеле, справлюсь насчет театр. агентства Швейцарии.

Летом, по случаю юбилея Гёте, у нас будет идти, три раза, полный «Фауст»; вот бы Вам приехать посмотреть! Кстати, мой артикль вышел в мае, в одной парижской Ревю (Nouvelle Revue Française de l’ élite[20]). Я был очень доволен этим «событием»! Здесь я еще не имею постоянной работы, но часто играю в эвритмических спектаклях[21], что можно рассматривать как приработок, но по швейцарским ценам это - не заработок. К тому же у нас трудности с продлением права на жительства. Хоть я и француз, но живу здесь по приглашению одного знакомого швейцарца уже год (приглашение, конечно, только на бумаге); такая формальность необходима при длительном пребывании, но продлевать бесконечно, таким образом, трудно. Так что, возможно, что скоро придется возвращаться восвояси. Тогда... Но тогда конец плодотворной работе!

Говорят, что я сделал еще успехи: часто (простите за нескромность!), когда я играю на спектаклях, вещи повторяются два раза: эвритмистки уверяют, что это из-за музыки, но думаю, это они нарочно так говорят, чтоб мне сделать удовольствие!

В октябре 49 будет столетие со дня смерти Шопена; вот уж посыпятся реситали «Шопэн»! И мне, грешному, придется злоупотреблять им! Уже готовлюсь «удивить мир» всякими «интегральными интерпретациями». Предлагаю Вам свои выдержки из критик; в конце - швейцарская.

Олег собирается навестить родителей в январе, но еще не уверен, его отец гостил здесь в конце сентября.

Не знаю, чем я заслужил, кроме моего нерадения к перу, Ваш столь холо[д]ный привет; однако же вполне понимаю, что нужно было и побранить!

Шлю Вам и Татьяне Марковне самый сердечный привет и покло[н]. О. П. тоже кланяется Вам. Ваш привет маме и Ю. О. Пе[редам], когда буду писать.

Искренне преданный и уважаю[щий] Вас Серж Постельников Адрес Моракса:

17.12.48

Милый Серж.

Надеюсь, что Ваше пятинедельное нездоровье прошло. Очень Вас благодарю за сведения. Адрес Моргартена мне пригодился, - я сейчас же ему напишу. Что касается пьесы, то я за эти пять недель сдал ее агенту, который, впрочем, едва ли что-то сделает.

Мне были очень интересны статьи о Вас. Искренно Вас поздравляю, они чрезвычайно лестны. Надо ли их Вам вернуть? С еще большим интересом прочел Вашу собственную статью. Ее, я полагаю, возвращать не надо? Вы хорошо написали.

Если будете в наших местах, дайте все-таки о себе знать, т. е. зайдите. В Швейцарии я едва ли буду.

Вы напрасно думаете, что я руководился правилом «нужно и побранить». У меня такого рода правила никогда не было, я редко Вас вообще бранил и не думаю, чтобы когда-либо за много лет бранил Вас незаслуженно. По крайней мере Вы до сих пор на это не жаловались. Или же я не помню, чтобы жаловались. Помню, правда, что я раз, когда Вам было лет девятнадцать, прочел Вам долгую нотацию по просьбе (очень настойчивой) Вашей мамы, но Вы за нее меня благодарили и тогда, и позднее.