Переплетения - страница 20

– Можно подумать, мы с тобой вчера познакомились. Нет?

Он пожал плечами. Ему не хотелось ссориться.

Когда-то это были просто шутки. Потом в шутках стала проявляться ревность. Теперь подобные разговоры быстро переходили в агрессивное раздражение с обеих сторон.

Он приготовил салат, положил себе, загнал дочку в ванную и сел за компьютер. Нужно отключиться на время от мира, то есть поиграть. Он гордился тем, что прошел все стадии эволюции в этой области, от ZX Spectrum и Atari с играми, вводимыми с магнитной ленты, через C64 и Amigа с дискетками, до первых PC с черно-белым зеленоватым монитором и, наконец, современных машин, которые в миллионах оттенков цвета и реальном времени рисовали на экране PG-альтернативные миры. Он был уверен, что более совершенные игры с более интересными фабулами вскоре станут элементом культуры, наряду с романами Дэна Брауна и фильмами Спилберга. Правда, мир игр еще не дождался своего «Имени розы» или «Амадея», но это вопрос времени. Обычно он погружался в игры с приключениями и тактические игры действия, но сегодня захотелось стать «единственным справедливым» на тропическом острове, где очень злой доктор проводил генетические эксперименты, пользуясь охраной очень злых наемников. Если бы участники судебных процессов могли догадаться, чем занимается вечерами высокомерный, седой – несмотря на свои тридцать шесть лет, – безукоризненно одетый прокурор! Ему хотелось смеяться всякий раз, когда он включал компьютер.

– Ты, кажется, собираешься поиграть?

– Полчаса, – ответил он, сердясь на себя за то, что приходится оправдываться.

– Я думала, мы с тобой поговорим…

Конечно, он почувствовал себя виноватым.

– Поговорим через полчаса. Ты же еще не будешь спать.

– Не знаю, я устала. Может, лягу пораньше.

– Я, правда, скоро закончу. Только дойду до сейва, – ответил он автоматически, уже сосредоточившись на снайпере, который притаился на мостике разбитого японского авианосца.

– Вот тебе пуля с твоим именем! – загремело из динамиков, и сразу после этого один из наемников распорол воздух серией автоматных очередей. Он спрятался за металлический пролет авианосца, но все же оказался ранен. Черт побери!

– Прости, ты не мог бы надеть наушники? – холодно спросила Вероника.

Он достал их из коробки.

– Я тебя снова продырявлю! – с ненавистью прохрипели динамики, прежде чем он успел вставить в гнездо штекер.

Вторник, 7 июня 2005 года

70 процентов поляков считают, что жизненный путь и учение Папы изменило их жизнь. Иоанна Павла II критически оценивает ноль процентов. Александр Квасьневский призвал Влодзимежа Цимошевича изменить свое мнение и стартовать в президентских выборах. Физик из УАМ[37] выступил с теорией, что время от времени на Земле должен появляться супермонстр, настоящая машина для убийств, чтобы наводить порядок на планете. Группа Green Day дала концерт в Сподке. В Варшаве столкнулись три трамвая перед Национальным музеем, 13 человек попали в больницу. Музей техники во Дворце культуры и науки получил подарок от Овсяка – дефибриллятор, чтобы спасать посетителей. Все больше людей выступает против запрета Парада равенства, а его организаторы обещают митинги, разрешения на проведение которых не требуется. Максимальная температура в столице – 15 градусов, но солнечно и без дождя.

Быть психотерапевтом – наверняка прибыльное занятие, подумал Теодор Шацкий, паркуясь перед новеньким пентхаусом на Равиньского. Он посидел еще минутку в автомобиле, чтобы дослушать Origin of the Species с последнего диска группы U2[38]. Великолепная вещь и великолепный альбом – господа из Дублина в конце концов вернулись к своим роковым корням. Когда он представился портье в облицованной мрамором и гранитом портьерне, а затем прошел через ухоженное патио с фонтаном и площадкой для детских игр, подумал, что быть терапевтом – чертовски прибыльное занятие. А когда вошел в квартиру на двенадцатом этаже, – что все отдал бы за то, чтобы снова оказаться у порога карьеры, и тогда без сомнений выбрал бы психологию.

Рудский фактически производил впечатление больного, а его возраст усиливал впечатление. Шестидесятилетний мужчина может выглядеть прекрасно, но только если прикладывает усилия. В воскресенье на Лазенковской Рудский выглядел превосходно – нечто среднее между Хемингуэем и Шоном Коннери. Нынче, с жирными редкими волосами, кругами под глазами, тщательно обернутый шлафроком, он превратился в больного старика.