Переплывшие океан - страница 9

Я ждала, когда мы наконец подойдем поближе к воде. Я знала, что времени было немного. Потом в нее ударит разряд, и изобьет ее до дыма. И тогда море вскипит и покроется электрическим паром. Пар пойдет по берегу, войдет в деревни и прибрежные города. Окутает корпуса, стадионы, столовые и лес. Воздух станет подобен разряженному серебру, и побежит, щекоча кожу, ресницы, узвончая и урезчая, старый ток. Тот ток, что когда-то создал огонь. И огонь тот сжигает ничто.

Я вошёл на кухню, где стоял грязный, заваленный посудой и крупами стол. Есть на нем давно уже стало противно, и он превратился в дополнительное хранилище мусора. На этом столе стояла и моя кружка, стояла, не касаясь воды и чьих-либо рук, вот уже несколько дней. Я заглянул внутрь неё: там, на дне, серо-желтыми пластами с волосками высыхал корень имбиря. «Так, должно быть, выглядит смерть» – подумал я.

Я хотел чаю. Пока чайник кипел странно пахнущей водой из-под крана, я вышел на балкон. Было морозно, и мою голову сразу же стянуло твердым воздухом. Я провел очередной ритуал: осмотрел каждый кусочек одинакового чистого неба, провелся глазами по побелевшей земле внизу и перевел взгляд на голые ветки, рассекающие солнце. Было красиво, но красота, как обычно, овладела мной и не давала уйти. Я был прикован к одному образу, и нечто заставляло меня продолжать смотреть, пока оно не насытиться. Я услышал, как выключился чайник. Еще пять секунд, и я шел отмывать кружку.

Пока я нес струящуюся дымом черную жидкость, клубами вытекал с краев на мои мокрые, замерзшие руки мягкий чайный пар.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Он, возраст неизвестен или усердно скрывается.

Психолог, женщина, предположительно 48 лет.

Действие происходит в кабинете психолога.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ (ЕДИНСТВЕННОЕ)

Маленькая, но уютная комната со светло-зелеными стенами. Зима. Четыре часа после полудня. Облачный день. Два кресла и письменный столик между ними освещены слабым синеватым светом. Он и психолог первый раз встречают друг друга. По совместительству, это их последняя встреча. Середина откровенной беседы.

Психолог. Даже сейчас я пытаюсь вытянуть из вас ответы, и не уверена, что вытягиваю то, что нужно. Как будто вы где-то в другом месте,…

Он (сдерживая неловкое поднятие уголков губ). Мм…

Всю жизнь я хотел написать такую книгу, которая бы стала прогулкой по полярным снежным просторам для каждого, кто ее прочтет. Чтобы, раскрыв ее на любой странице, он оказывался в собственном поле льда и сугробов и ничего не мешало ему стоять, улыбаться и смотреть.

Я не хотел давать людям дома или лес. Я хотел дать им место – много свободного места – где каждый мог найти и придумать что-то свое. Порой так не хватает места для себя, понимаете. Меньше всего я мечтал запихнуть им в глотки готовые истины, завуалированные журчащим языком. Я хотел сделать что-то новое. Не знаю, получилось ли у меня, или все это больше похоже на исповедь сумасшедшего.

Мысленно я называл себя писателем, но, как это часто бывает, почти никогда не писал. Или лучше сказать, не писалось. И не зналось, что же все-таки написать. Было несколько попыток, конечно. Были стихи, совершенно ужасные и полные жалости к самому себе. И была проза с размышлениями о жизни и природе.

Один раз накатило какое-то вдохновение, и я написал свой знаменитый роман о рыбаке, который никогда не рыбачил. В нем было 40 страниц описания неба. Лучшая моя работа. Я полюбил ее, как сына, но она осталась жить в моих тетрадях. Я жил в иллюзиях, но не настолько, чтобы верить, что та книга кого-то заинтересует.

Я все твердил:

не как, а о чем.

Сейчас понял:

ошибся.

Знаки я замечал всегда. Ничто, по моему мнению, не могло быть бессмысленным. И потому я останавливался, вдруг поймав запах мокрого дерева и бежал за ним, как животное, думая, что тот ведет меня.