Перерожденный грех - страница 52

— Итак, я могу предположить, что у нее будут серьезные проблемы, если кто-нибудь узнает о ребенке.

— По законам варгов, она и ее ребенок должны быть казнены.

Син скривилась, будто ничуть не удивилась. После сотни лет, прожитых в мире демонов, мало что могло ее удивить. Но сейчас она понимала его нежелание разглашать секрет.

— Если оба родителя рожденные варги, как мог появиться ребенок-человек?

Кон колебался, он прикрыл глаза и по ним ничего нельзя было понять. Наконец, он выдохнул и заговорил хриплым голосом.

— У Себель началась течка, когда она была в отпуске. Она связалась с обращенным варгом, но их прервали агенты Эгиды. Мужчина был убит. А спустя всего несколько часов, Данте нашел Себель и взял ее. Когда все закончилось, они были связаны. Когда подошло ее время рожать, она пришла ко мне и призналась, о подозрениях, что ребенок от умершего мужчины. Она родила разно яйцевых близнецов — одного варга и одного человека. Она укусила человеческого детеныша, сделала ему татуировку и вернулась в стаю. Даже Данте не знает правды.

Боже правый! Это действительно, очень большая гребаная тайна.

— Так поэтому им нужно забрать ребенка туда, где он не сможет подхватить чуму, после того, как откроют город и обращенные варги смогут свободно входить и выходить из него?

— Точно.

Син размышляла над тем, что он сказал, а потом выпалила:

— А где твоя дочь? Ну, ты понимаешь, дочь твоей дочери?

Печальная улыбка коснулась его чувственных губ.

— Она умерла при родах. Я не знал ее хорошо — к тому времени, когда она родилась, я покинул клан, но я почувствовал, ее смерть.

Син не успела вымолвить неловких слов соболезнования, потому что дверь распахнулась, Данте шагнул вперед, его большая рука обвилась вокруг шеи Себель. Ее зеленые глаза покраснели, а лицо было залито слезами.

— То что сказала моя пара правда? Роман родился… человеком? — Он произнес слово «человек» как «мерзкое насекомое».

Кон взглянул на Себель и та кивнула.

— Да, — ответил он. Его глаза были так же холодны, как и голос. — И если ты навредишь ребенку или Себель, я подвешу тебя за собственные кишки и заставлю страдать целый месяц прежде чем ты сдохнешь.

Дрожа от волнения так сильно, что даже Син могла чувствовать словно горьковатый дым запах его эмоций, мужчина-варг отпустил Себель и закрыл глаза. Когда он открыл их снова, на его ресницах блеснули хрустальные слезы.

— Я бы убил младенца, если бы узнал тогда, — произнес он и пропитанный болью плач Себель заставил его съежиться, а Кона зашипеть. — Но я уже больше не тот мужчина. Этот детеныш мой, и я буду защищать его ценой своей жизни.

Рыдая, Себель бросилась в объятья Данте, и он крепко ее обнял, рыдая вместе с ней.

Защитный инстинкт варга смягчил жесткую линию подбородка Кона.

— Вы заберете Романа куда-то в безопасное место?

— Мы уйдем в течение часа.

Син продолжала стоять в сторонке, в то время как все было оговорено, подготовлено и сказаны прощальные слова. И хотя они покидали этот дом с миром, Син была более чем счастлива свалить оттуда. Она могла справляться с вожделением гораздо легче, чем с сильными эмоциями.

— Пойдем. — Кон закрыл за ними дверь. — Я хочу убраться отсюда до того, как…

— Слишком поздно, — выдохнула она. Сильнейшая похоть, даже более интенсивная чем раньше переполняла ее тело, затмевая ум и до боли сжимая внутренние мышцы ее лона.

— Дерьмо. — Кон схватил ее за руку и заставил бежать, преимущественно стараясь передвигаться по главным улицам.

Безумно, но чем быстрее они бежали, тем больше нарастало возбуждение в ней. Каждый шаг только распалял ее и к тому времени, как они добрались до главной площади, она уже расстегнула рубашку, желая ощутить на себе руки Кона. Не способная больше ждать она заставила его остановиться. От него веяло желанием и опасностью, и она застыла протягивая к нему руки, собираясь осуществить задуманное.

— Син… нет. Не прикасайся ко мне. — Его глаза казались дикими и в них светилось желание. — Я утрачу контроль. Я возьму тебя прямо здесь.

Тяжело дыша ее тело откликнулось пониманием, ее ладони скользили по его животу, ощущая исходящий от него жар, по груди и остановились на его широких плечах.