Пересадка на узловой - страница 4

На перроне было оживленно. Радуясь погожему дню, многие пассажиры из зала ожидания перекочевали на скамьи под открытым небом. Ресторанные буфетчицы тоже охотно высыпали на улицу, вынесли из помещения столики, торговали с них напитками и снедью. Шатохин выпил стакан подогретого брусничного морса, походил в толчее. Невольно глазами смерил расстояние от нижнего края окон второго этажа до земли. Прилично, метров пять.

В милицейской комнате, когда Шатохин вошел, сидели двое — грузный, лет сорока пяти, капитан и молодой худенький сержант.

— Вы из крайцентра? Шатохин? — спросил капитан вставая.

— Точно, — сказал Шатохин.

— Хотел вас встретить, да номера вагона не знал. Угадал, что вы сюда сразу заглянете, — сказал капитан, пожимая руку. Представился: — Никонов, начальник линейного отделения милиции.

Шатохин никого заранее не извещал о своем приезде. Видимо, это Пушных позвонил. При всей своей занятости он никогда не забывал переговорить с людьми, с которыми в командировке его сотруднику так или иначе придется контактировать. Было это вовсе не обязательно, но приятно.

— А это Свиридов, — представил начальник линейного отделения сержанта. — Можно сказать, главный виновник всех наших хлопот.

Сержант покраснел.

— Лейтенант сейчас должен подойти, — взглянув на часы, продолжал Никонов. — Нынче от службы оба свободны, я вызвал. Решил, что вы захотите с ними в первую очередь встретиться.

— Лейтенант Глазов? — уточнил Шатохин.

— Да... А вот и Глазов явился.

Шатохин обернулся. В дверях стоял парень среднего роста, примерно одного с сержантом возраста, лет двадцати трех, одетый в демисезонное пальто и спортивную шапочку с надписью «Снежные узоры».

Лейтенант поздоровался, снял перчатки и стоял, не зная, удобно ли первым протянуть руку Шатохину. Капитан кивком велел ему садиться, и он занял стул рядом с сержантом.

— Может, перейдем в мой кабинет, удобнее будет, — предложил капитан.

— Зачем? Не нужно, — отказался Шатохин.

— Тогда, если не нужен вам, пойду. Дела. А вы раздевайтесь, — предложил Шатохину. — И ты, лейтенант, тоже, — повернулся к Глазову. — Что как на вокзале сидеть.

Шатохин улыбнулся при этих словах: они в буквальном смысле были на вокзале.

— Николая ругают, — сказал Глазов, кивнув на сержанта, когда остались втроем. — Мне, конечно, тоже досталось, но меньше. Хотя самую большую глупость спорол я, когда на одиннадцатый километр поехал.

— Зачем понадобилось срочно ехать?

— А вот спросите... И на другой бы день скатали, и позднее, ничего бы не изменилось. Сигнал был: там в брошенном домике стрелочника поселились какие-то бродяги. Брагу варят и пьянствуют. Два дня уж как был сигнал, вот и решил...

— Что решил?

— Честно говоря, — торопливо продолжал Глазов, — я подразумевал, что с ним не все в порядке. Но что с уголовщиной связано, не допускал. Мало, что деньги. И что под нары забросил их, объяснимо. Точно ведь могли бродяги нагрянуть. А на одиннадцатый километр поехали, задумался: почему у него карманы пустые? Всегда какие-нибудь ненужные бумажки скапливаются. В дороге особенно. Если привычка сразу лишнее выкидывать, тогда почему билет использованный сохранился? Сразу, когда задержали его, я на билет взглянул, там цифры были написаны — четверка и две двойки. Значения не придал. Подумал, цифры — номер поезда. А тут вдруг дошло: через нашу станцию четыреста двадцать второй не ходит. Мелькнуло — это ячейка АКХ. Значит, вещи у него были, а сказал — все украли. Понял, что поторопился на одиннадцатый километр ехать. Машинисту возвращаться велел, а обратно нельзя. Колея одна, встречный состав вот-вот с Таежной будет. Пока на запасном пути стояли, встречный пропускали, пока возвращались... Разбитое окно увидел, еще надеялся, что хоть вещи не успел забрать. Успел...

— Как установили, что он вещи забрал? — спросил Шатохин.

— Автоматические камеры в зале ожидания, пассажиры видели. Приметы сходятся. И время. Как раз в те минуты, когда Николай за лекарствами бегал.

— Криминалист был? Отпечатки пытались снять?

— Был. Горотделовский. Не удалось. В перчатках открывал. Свидетельница внимание обратила, потому что в перчатках шифр неловко набирать.