Пересмешник - страница 41
– Привет, Арчибальд. Ты все-таки не утерпел и вылез из своего золотого бассейна?
Он близоруко посмотрел на меня заплывшими глазками, потянул носом воздух, встопорщил жесткие длинные сомьи усы и, наконец, узнал:
– А-а-а… эр’Картиа… Давно не виделись… Вот… Решил размяться… Не мог пропустить праздник у Гальвирров.
В горле у него, как всегда, клокотало, словно он говорил, погрузив рот в воду. Верхней частью тела дьюгони похожи на очень упитанных тюленей – лоснящаяся, вся в складках жира черная шкура. Нижняя часть больше всего напоминает туловище угря: сплюснутое с боков, с длинным плавником. Руки с перепонками, а голова вытянутая, с маленькими глазками, широким носом и двумя похожими на лопаты резцами. Эти ребята прекрасно чувствуют себя на суше, во всяком случае, достаточно проворны для того, чтобы спилить зубками пару деревьев и утащить их для своих построек. Бобры по сравнению с водной цивилизацией озера Мэллавэн – сущие дети.
– Как продвигается твое творчество? Закончил пьесу?
Он грустно булькнул, подозвал стюарда, взял с подноса сразу два бокала с мартини, одним движением влил их себе в глотку, задумчиво пожевал оливки и проглотил их вместе с косточками.
– У меня творческий кризис, мой… друг. Из-за бытовых проблем не могу писать… вот уже месяц. А публика ждет…
Арчибальд – белая ворона среди своего племени. Но очень богатая белая ворона. Он – лучший драматург в Рапгаре, и его творения пользуются бешеной популярностью. Так что и Национальный театр, и Княжеский театр, и Дворец искусства платят ему хорошие деньги за его сочинения.
В нашем кругу не принято жаловаться на жизнь, здоровье и неурядицы. Все всегда должно быть хорошо. Неприлично утомлять людей своими проблемами. Но у дьюгоня, взявшего человеческий псевдоним, было совершенно иное мнение на этот счет. Сколько мы знакомы – он всегда любил поныть, особенно если есть благодарный слушатель.
– Моя подруга вновь хочет мальков… и я не могу ее убедить, что это плохо… скажется на моей карьере. Опять придется перетаскивать… икринки туда-сюда, – он схватил очередной бокал, на этот раз с шампанским. – Солнца побольше, соли поменьше… направь на них течение, дорогой… не сопи, не плавай быстро… прекрати пить алкоголь, это портит воду… Вы ведь знаете этих женщин, эр’Картиа! – он обреченно махнул рукой. – Совсем с ума сходят… как только появляется потомство. Куда ей еще детей?! У нас их и так уже… четырнадцать. Или… пятнадцать?… И все… бездарности. Ни у одного нет интереса к… театру.
Я вежливо улыбнулся. Арчибальд влил в пасть шампанское, подержал его во рту, оценивая вкус, и всколыхнул волну в аквариуме:
– Я известная творческая личность, эр’Картиа… но мне суждено было родиться дьюгонем… что толку в популярности, славе… успехе и богатстве… если нет полноценного гражданства? С ограниченным я все равно что бесправен…
– Ну, полно, – укорил его.
– Вам легко говорить, – Арчибальд зачерпнул бокалом воду из аквариума и меланхолично вылил ее обратно. – Только представьте… какое унижение испытывает такая грандиозная… творческая личность… как я. Лучэры, рожденные в Рапгаре люди, мяурры, пикли, тропаеллы и даже эти… ка-га с хаплопелмами и махорами! – его белые усы гневно задрожали. – Получают такое право если не с рождения, то за заслуги! А здесь… несешь свет настоящего искусства… в этот город…. А в ответ – дьюгони, ограниченные в правах. Вы знаете, какой налог приходится мне платить?! Фарты… придут и уйдут… и Всеединый с ними! Но… что я оставлю своим детям после себя, кроме памяти о… моем грандиозном таланте и гении?! У них даже не будет наследного права быть… полноправными гражданами в Рапгаре!
Я сокрушенно цокнул языком:
– Ты не пробовал напрямую обратиться в Комитет по гражданству? Ты ведь не последняя личность среди деятелей искусства.
– А что толку? – уныло спросил он, проводив взглядом даму в платье с открытой спиной. – Комитет по гражданству… напрямую подчиняется мэру. А я, когда был молод и глуп… высмеял его, пока он еще служил в Городском совете… и никто не думал, что прежнего мэра убьют… теперь расплачиваюсь.