Переулок Солнца - страница 15

Домой она пришла разъяренная. Но с тех пор эта мысль уже не оставляла ее. Так часто бывает. К иной мысли привыкаешь, даже отгоняя ее от себя. Со временем она устала бороться с ней, смирилась и, наконец, приняла ее как нечто вполне естественное.

Такая же история произошла и с ее ревматизмом. Сначала она была в отчаянии, потому что боль не давала ей работать, и Нунция чувствовала, что начинает сдавать. Потом подлечилась. Потом примирилась. А теперь говорила о своей болезни с гордостью и даже слышать не хотела, что у кого-то ревматизм тяжелее, чем у нее.

Кончилось тем, что она прямо намекнула дочери: мясник — тоже партия.

Пораженная Вьоланте подняла глаза от романа, который читала, и уставилась на мать, но тут же опять принялась за чтение, не сказав ни слова. Нунция так и не узнала, поняла ее дочь или нет.

А Густо, когда Йоле заговорила с ним об этом, захохотал:

— Мое, значит, ко мне и вернется! — воскликнул он. — Бифштексы-то, которыми ее пичкали, в моей лавке покупались!

— Да и она свое вернет, — подхватила Йоле, — все денежки, которые ее мать у вас оставила.

Женщины, присутствовавшие при разговоре, засмеялись и сочли эту идею прекрасной.

— Хорошая девушка Вьоланте!

— Серьезная!

— Ученая!

— У этой уж ни копеечки не потеряется, будьте спокойны.

Густо терялся в догадках, не зная, чем объяснить этот неожиданный штурм. Вокруг него собрались женщины переулка, и это очень походило на заговор. В конце концов, он вообразил, будто Вьоланте и впрямь питает к нему какие-то чувства, и однажды долго поджидал ее, стоя у двери своей лавки, чтобы хорошенько рассмотреть.

Мясник узнал девушку по гулким и уверенным шагам и инстинктивно прислушался, стараясь по звуку шагов определить ее вес, как делал со скотом.

«Семьдесят пять кило», — подумал он.

Потом, взглянув на нее, добавил:

«Знатная девка, и без капризов».

Он начал чувствовать себя польщенным, слыша, как его подбадривают, и однажды, увидев Вьоланте в переулке, извинился и остановил ее.

Не прошло и двух минут, как уже весь переулок облетела новость: Вьоланте вошла к Густо.

Лудильщик, который прибежал взглянуть на это своими глазами, зло захохотал и начал кричать, что, мол, денежки все двери откроют. Да, Вьоланте ему давно нравилась, но теперь он понял, что она ни капли не лучше, чем остальные: вошла в дом к мужчине! Э! Да разве это мужчина? Бугай! При этих словах он плюнул и отправился в свою конуру, распевая во все горло.

Безансона улыбнулась, когда увидела, что парочка приближается к ней. Густо захотел купить девушке мятной карамели.

— Право же, — проговорила Вьоланте, — я бы предпочла смородинную.

— Черт возьми! В таком случае дайте смородинную! — закричал мясник и, заплатив Безансоне, веселый и самоуверенный, проследовал с девушкой дальше, не слыша, как старуха, пересчитывая мелочь, со вздохом заметила:

— У этого не очень разживешься…

Как развивались события дальше, ни Густо, ни Вьоланте, главные герои этой истории (хотя на самом деле героями ее были все), не смогли бы рассказать.

Верно было только одно: все вдруг заговорили о свадьбе. Нунция приняла это известие с чувством облегчения. Ведь, в конце-то концов, речь шла о том, чтобы ее дочь надежно устроилась. И если Вьоланте довольна, то все в порядке. Однако иной раз у нее появлялись сомнения. Возможно ли, чтобы дочке, привыкшей иметь дело с людьми «благородными», был по душе такой человек, как Густо, который ничем не выделялся, кроме сальных острот да воловьей силы.

Но девушка казалась довольной. А Густо между тем увлекся по-настоящему, и Вьоланте щеголяла теперь подарками своего суженого: золотым браслетом, колечком и брошкой.

Вьоланте, как и прежде, останавливалась у лотка Безансоны, чтобы купить конфет, и старуха, которая помнила, каким был мясник прежде, не уставала отмечать происшедшие с ним перемены. Кивая на подарки Густо, она подмигивала девушке и говорила:

— Дело-то на лад идет, а? Оно видно. Смотри только, не упусти его…

В ответ Вьолантё лишь тихо улыбалась и со спокойным безразличием сосала свой рибес[5].

Но Нунция хотела быть уверенной. Положа руку на сердце, она могла сказать себе, что никогда не заставляла и даже не склоняла дочь к этому… Но будет ли Вьоланте счастлива? Хватит ли для ее счастья одного достатка? Покойный Фаусто сказал бы, что да. А вот Нунция сомневалась. Всю жизнь она не вылезала из нищеты, но у нее, по крайней мере, был муж, которого она выбрала, потому что он ей нравился. Пусть ее жизнь была полна лишений и изнурительного труда, но этого права, права выбирать, у нее все-таки не отнимали!