Перевал Дятлова, или Тайна девяти - страница 12
Ближе к концу тетрадки мы с Шуми наткнулись на еще одну Зиночкину запись. Текст меня поразил. Может, у Зины были предчувствия?
Надо сказать, что здесь не жарко, и мы идем на перевал. Если перевал Донгуз-Орунбаши можно назвать перевалом «костей конских, ишачьих и вообще скотских», то перевал Басса можно назвать перевалом «костей людских», но неизвестно, немецких или русских, т. е., буржуазных или советских. На перевал ведет довольно нудная тропинка серпантином, и вообще перевал легкий. Видели с него перевал Чипер-Азау, кое-кто пожалел, что не пошли через него, но большинство ничего, песни поют про долины и море. На ночлег остановились на ровной площадке, где на бугорке стоит могила, и, видимо, всяк, кто пройдет через эти 2 перевала, поклонится этой могилке. Сейчас все ушли за дровами и мне надо идти.
Стало не по себе. Я аккуратно закрыла последний в пачке дневник и положила его на пол. Прижала к себе Шумахера (ух, как звучит все-таки!) и уснула.
7.
Очнувшись поутру, я обнаружила возле постели две пары тапочек. Нет, со мной никто, кроме кота, не спал, и ног у меня всего две, не четыре… Недолго подумав, вспомнила, что мне померещился ночной звонок в дверь – я бегала в коридор босиком, и вернулась обратно уже в других тапочках.
«Шизофрения прогрессирует», – печально думала я. И тут раздался реальный звонок: телефонный.
– У аппарата.
– Знаешь, мне так легко представить себе твой сон…
Так по-дурацки начать беседу может только один человек (из мне известных, разумеется). Вадик. Мой бывший муж.
– Вадик, какой именно сон ты имеешь в виду? Откуда тебе знать, что мне снится?
– А еще писатель, – расстроился Вадик, – я ведь о тебе говорю. Как ты лежишь, свернувшись калачиком, и…
– Заткнись, пожалуйста, – сказала я искренне.
Вадик обрадовался энергии в моем голосе. Энергия движет миром.
– Открывай дверь, девушка, я у тебя под окнами. Надо поговорить.
– Говори по телефону.
– Так деньги ж капают!
Шумахер побежал за мной следом, и расстроился, что я направилась не к холодильнику.
Вадик уже стоял на лестничной площадке. Худой, длинный, нескладный. С кривой улыбкой и мимозой в руке. Господи, где он ее выкопал, болезную?
Я погладила желтые пушистые ветки. Холодные! Шумахер неодобрительно выглядывал из-за стены – так что видно было только полморды, как на фото писательниц из новой серии «Вагриуса».
– Здорово, Хаккинен! – радостно сказал Вадик, и Шуми скривился от его глупости. Вадик попытался погладить котишку, но тот увильнул – побежал в сторону кухни. Задал нам обоим верное направление.
Я размахивала мимозой, как веником. Вадик шумно разувался и говорил слишком громко:
– Тут такое дело… Мы с Машкой расстались.
Машка – некогда ближайшая моя подруга, которая полтора года назад решила, что Вадик подходит ей больше, чем мне. Всё это время, по моим представлениям, она должна была почивать на лаврах. Вернее, в супружеской постели с еще не остывшим после моих ласк Вадиком. Пусть так. И спасибо, что хотя бы квартиру себе не забрали.
– Расстались? А как же безумная страсть, перешедшая в ровное теплое чувство?
Вадик ярко покраснел, потому что именно этими словами лечил меня год назад.
– Теперь Машка любит Наташкиного Гришу.
Я в это время набрала в рот воды – некстати, потому что, захохотав, подавилась.
– Ей просто нужно чужое, – сказал Вадик.
– Наконец-то.
– Что наконец-то? – не понял экс-муж.
– Наконец-то до тебя дошло!
– Аня, – грустно сказал Вадик, – не язви. Мне и так больно.
– Больно ему, надо же! И что я должна сделать? – Шумахер в смиренной позе стоял перед холодильником, вознося молитвы Большому Белому Брату, а я накладывала ему в мисочку мясные колобки фарша. Вадик жадно смотрел на мясо. Голодный, наверное. – Пожалеть тебя и пустить обратно? Не дождешься, Вадик! Большее, что я могу для тебя сделать, – это накормить обедом. И только потому, что сама есть хочу.
– Согласен даже на обед, – по его лицу было видно, что он надеялся на большее. И будет надеяться дальше. Такие люди, как Вадик, теряют надежду только вместе с жизнью.
– Ладно, тогда сиди тут и жди. – Я положила заледеневший кусман багрового мяса в микроволновку и нажала кнопку разморозки. Стеклянный круг завертелся, а Вадик пригорюнился в отличие от Шумахера – тот уже слопал свои колобки и победно вылизывал мех посреди кухни. Задняя лапа торчала выше уха – это к плохой погоде. – Мне надо привести себя в порядок. Перевернешь мясо, как пропикает четыре раза.