Перевалы, нефтепроводы, пирамиды - страница 3

На уровне заднего окна мы установили деревянную перегородку, а перед ней сделали полки для легкого багажа. Задняя дверца стала дверью платяного шкафа, где аккуратно висят на плечиках наши костюмы и рубашки, а в ящиках лежит белье. На обочине дороги или на стоянке мы, за несколько минут сможем превратиться из грязных бродяг по пустыне в более или менее приличных джентльменов. В нижних ящиках шкафа еще осталось место для двух покрышек, камер, канистр, инструментов, мешков для воды, ведер, резиновой лодки и наиболее громоздких запасных частей. Внутри машины мы при помощи алюминиевых реек и фанерных щитов сделали восемь чуть ли не бездонных ящиков для пленки, книг, продуктов и кухонной посуды. Крышки ящиков мы обили пенопластом и обтянули красной и желтой дедероновой тканью. В «салоне» стоят угловой диван и стол, вокруг которого мы все можем удобно усесться. На ночь он откидывается, и все помещение превращается в спальню. Но главное — очень удобная складная газовая плитка на две конфорки и аппарат для изготовления льда. Инженеры комбината «Шарфенштейн» сконструировали и построили его специально для нас. За пятнадцать минут он с помощью автомобильной батареи выдает два небольших бруска льда! На знойных дорогах пустыни мы по достоинству оценим его преимущества.

— Что дальше? Сыграем в скат или пойдем спать?

Я пробудился от своих мыслей. Мы все еще стоим у поручней и смотрим в направлении Варнемюнде. Даже верхушки маяка уже скрылись из виду. Только несколько чаек с криком кружат над кормой.

Дитер, «технический директор», ворчанием пресекает какие бы то ни было разговоры о заслуженном отдыхе. Он подходит к машине, открывает заднюю дверцу и молча вручает каждому коробку мази и тряпку. Морской воды машина не любит. Мы должны защитить ее толстым слоем мази, а щели дверей заклеить пластырем. С ожесточением начинаем смазывать машину. «Баркас» — это основное. В предстоящие месяцы на его долю достанется больше всех.

В прекрасный солнечный день «Хиддензее» прошел Скаген, северную оконечность Ютландии. Мы устроились в плетеных креслах, на мостике, с подветренной стороны и чувствовали себя словно на морской прогулке.

Вечером капитан Христиансен пригласил нас в курительный салон на виски с содовой. Очевидно, он решил присмотреться к своим пассажирам. Капитану ведь положено знать, кто находится на борту. Завязался приятный разговор. Зигурд Христиансен — один из самых старых капитанов нашего молодого торгового флота. До войны он ходил матросом на судах, совершавших паломнические рейсы, а после 1945 года, когда у нас больше не оставалось судов, преподавал в Грейфсвальде физкультуру и историю. С 1956 года он четыре года посещал мореходное училище в Вустрове и получил удостоверение на право вождения судов. Уже несколько лет он водит «Хиддензее» — пароход водоизмещением семь тысяч тонн — в Западную Африку. Контакт установился быстро, да и в темах для разговора не было недостатка. Капитан, видимо, остался доволен своими пассажирами.

Вдруг — капитан Христиансен как раз поднял бокал: «Желаю, вам…» — «Хиддензее» сильно накренился. Капитану не удалось закончить тост. Вместе с тяжелым кожаным креслом он проскользнул через раздвинутую дверь в офицерскую кают-компанию. Стук, треск, звон… Мне на колени упала бутылка с виски, я едва успел подхватить ее левой рукой. Быстро вскочив, Альфред с трудом удержал наш магнитофон, который чуть было не упал со шкафа. Пивные бутылки вдребезги разбивались на ковре, стол опустел. Хорошо еще, что рюмки мы держали в руках! «…приятного. плавания!» Кресло с капитаном Христиансеном возвратилось обратно. Смеясь, мы поспешили чокнуться, пока капитан не исчез снова.

Объективы, перекатывавшиеся по полу вперемешку с бутылками из-под содовой, напомнили о том, что следует закрепить все снаряжение, сейчас самостоятельно передвигавшееся по каюте. Фотоаппараты мы засунули в ящики, магнитофон обложили подушками, штативы привязали к ножке постели. Не оборвалось ли что-нибудь там, в машине?

— Скорее! — В дверях стоял первый помощник, с него потоками стекала вода. — Ваша машина… — Он еле переводил дух.