Перевёрнутый мир - страница 17

стр.

– Конечно, знала, – просто ответила она. – Ну, какой нормальный мужик не придет на свидание, если его назначает такая девушка, как я.

– Какая девушка? – Я нахмурился. – Лгунья, врунья, интриганка…

– Продолжай, продолжай! – Лида уже откровенно смеялась.

Мне так хотелось продолжить – и к тому же бездарная актриса. Но Лида прижалась ко мне всем телом. Ее волосы, еще мокрые, приятно щекотали мое лицо и пахли желтыми кувшинками.

– И к тому же прекрасная актриса, – продолжила она за меня.

И я не смог ей возразить. Я погладил ее влажные волосы, прикоснулся к ним губами. У нас был всего лишь месяц…

А вечером, проводив Лиду, я ждал появления Вальки. Это было в ее духе. Она непременно должна была появиться и устроить скандал. К чему я был готов. Даже придумал красочный монолог и привлек Чижика к своей защите.

– Ты любишь эту девчонку, Чижик. Так что, брат, помоги мне. Ну, лизни ее руку. Или посмотри на нее жалобно. Уж что-что, а это ты, дружище, умеешь.

Чижик вздохнул и, свернувшись калачиком, улегся у порога. Но Валька так и не пришла. Она не пришла и на следующий день. В глубине души я был раздосадован. В конце концов, она же влюбилась в меня и даже возомнила себя моей невестой. Однако же Валька стала для меня не единственной досадой. В этот вечер не пришла и Лида. И я уже не на шутку разволновался. Столкнувшись на пороге дома с запыхавшимся Мишкой, я и вовсе испугался.

– Ну же, – я втащил его за ворот пиджака в дом. – Только без предисловий, что случилось?

– Заболела, – выдохнул Мишка. И уже более спокойно добавил: – Но ты, Данька, не волнуйся. Просто перегрелась на солнце. Знаешь этих столичных штучек. Они и солнца-то у себя за небоскребами не видят. Вот и, вдохнув глоток свежего воздуха, падают почти замертво. И где такое видано, чтобы люди болели от солнца и воздуха?! Чокнуться можно. Нет уж… Такая жизнь не по мне.

Мишка уселся развязно на диван и, забросив ногу за ногу, вытащил из пиджака «Кэмел» и золотистую зажигалку той же фирмы. Но не успел прикурить. Я мгновенно выхватил пачку сигарет из его рук.

– Мишка! Вот отцу расскажу!

Мишка от души расхохотался.

– Ну, Данька! Ты меня совсем уморил! Словно из каменного века! Да я уже год как курю! Даже если бы не курил, то непременно с сегодняшнего дня бы начал. Разве от такого шика отказываются! Я ведь только «Приму» и пробовал.

Я внимательно посмотрел на Мишку. Его уши торчали в разные стороны, старый пиджак с отцовского плеча болтался на худеньких плечах, глаза по-детски блестели при виде новой игрушки. «Кэмел» Мишке был так же к лицу, как медведю смокинг.

Я устало опустился на диван рядом с парнем.

– М-да… А мне все кажется, ты ребенок. Совсем не замечаю времени. Знаешь, Мишка, оно для меня словно застывает здесь, на природе. Словно ничего не взрослеет, не стареет, не умирает. Только рождается. А ведь это далеко не так.

– М-да-а-а, – вторя мне, глубокомысленно протянул Мишка. – Ты совсем одичал, Данька. Совсем. И, не в обиду тебе сказано, постарел. Хоть и на природе.

Мишка мастерски чиркнул блестящей зажигалкой из фальшивого золота.

– Артисты подарили? – показал я на «Кэмел».

– Угу. Они, кто же еще. У них там все знаменитости такие курят. А про спички они вообще уже думать забыли. Да, мы с тобой – темнота, каменный век. Сигареты, кстати, твоя… эта… артистка преза… презентовала – за успешную работу. А зажигалку ее дружок. Ух, как я обрадовался, мне в жизни таких подарков не делали. Даже на день рождения. Самый дорогой подарок был – перочинный ножик от отца. Да разве сравнить с такой зажигалкой!

– А где ты их встретил? – направил я разговор Мишки в нужное русло.

– Да в номер к твоей артистке заходил, отец велел занести ей лекарства. Она лежит на кровати с мокрым полотенцем на лбу. А этот красавчик сидит у ее ног, как верный пес.

Внутри у меня все перевернулось. Я сжал кулаки. И почему-то спросил:

– Целуются?

– Чего? – не понял Мишка.

– Ну, ты же сам говорил. Они когда-то целовались.

– Я? Ах да! – Мишка стукнул себя по лбу. – Совсем забыл. Почему-то когда врешь, всегда забываешь.

– Зачем ты мне врал, Мишка? – Я не разозлился на него, а только облегченно вздохнул.