Переворот (СИ) - страница 7

Исходя из политической логики, в данном случае можно понять, что Сталин был в подобном настроении не одинок. Иначе сам факт подобного выступления на страницах центрального партийного издания не прошёл бы для него безнаказанным. Да и не в стиле это было Сталина, высказывать истины, которые не принимались бы достаточно ощутимым числом партийцев. Так, судя по всему, и было в действительности. Не могло не быть. Для людей прагматичных, для людей, связанных с жизнью прочнее иных теоретиков, ритуальные песнопения вокруг "мировой революции" не могли не оставаться некой бессодержательной риторикой. А таких людей, как мы понимаем, было немало.

Это признал и тот же Троцкий, обвиняя их в измене идеалам Октябрьской революции. В автобиографической книге "Моя жизнь" он писал о таких людях следующее.

"…Биография Ворошилова свидетельствует о жизни рабочего-революционера: руководство стачками, подпольная работа, тюрьма, ссылка. Но, как многие другие в руководящем ныне слое, Ворошилов был только национальным революционным демократом из рабочих, не более. Это обнаружилось особенно ярко сперва в империалистической войне, затем в февральской революции. В официальных биографиях Ворошилова годы 1914–1917 образуют зияющий пробел, общий, впрочем, большинству нынешних руководителей. Секрет пробела в том, что во время войны эти люди были в большинстве патриотами и прекратили какую бы то ни было революционную работу. В февральской революции Ворошилов, как и Сталин, поддерживал правительство Гучкова — Милюкова слева. Это были крайние революционные демократы, отнюдь не интернационалисты. Можно установить правило: те большевики, которые во время войны были патриотами, а после февральского переворота — демократами, являются теперь сторонниками сталинского национал-социализма. Ворошилов не составляет исключения…"

Таким образом, нет ничего удивительного в том, что после ухода из политической жизни Ленина всё сильнее и сильнее заявляло о себе то крыло в большевистской партии, которое связывало своё будущее не с мировой революцией, а с будущим своей страны. Страны, которую эта часть большевиков вовсе не желала рассматривать как разменную пешку в большой игре за мировую революцию. Возглавил это крыло Сталин.

Надо сказать, что впервые о возможности победы революции в одной стране упоминал ещё Ленин. Однако развить эту свою новую идею не успел. Поэтому упоминания эти были не очень тогда востребованы, и при общем азарте погони за мировой революцией прошли в то время в широкой большевистской среде практически незамеченными. Но не для Сталина.

Сталин, объявивший себя наследником и учеником Ленина, не мог не пройти мимо этих столь нужных ему мыслей вождя, которые должны были придать солидную теоретическую основу для резкого изменения курса партии. Уже в 1924 году Сталин во всеуслышание выдвинул теорию, утверждавшую возможность победы социализма в одной отдельно взятой стране.

Вся дальнейшая борьба в партии рассматривается сейчас обычно как борьба отдельных её руководящих деятелей за власть. Да, действительно, борьба за власть безусловно имела место. Но при этом забывается часто более глубокая сущность этой борьбы. Упускается обычно вопрос — а зачем, собственно, нужна была власть этим людям? За обывательским пониманием существа власти теряется понимание того, что боролись между собой революционеры, а значит, изначальные бунтари, пусть и битые жизнью и постаревшие. Боролись политические деятели. Боролись за свои идеи. Боролись за свои взгляды. И только власть, естественно, позволяла эти идеи и эти взгляды претворять в практическую жизнь.

И даже, если кто-то из них и готов был продать эти идеи за вкусную жизнь, то всё равно логика политической борьбы уже не могла оставить их в покое, оставить их в состоянии довольства простыми радостями существования. Дело в том, что за каждым из этих деятелей стояла масса единомышленников, на которую они опирались. И лишь одна только эта масса могла дать и давала им силу и влияние. Даже если кто-то из них и хотел бы уйти от борьбы, то сделать этого никто из них просто так уже не мог. Потому что они были связаны со своими единомышленниками. Потому что их неизбежно связывали с их единомышленниками. Даже при желании вождей уйти как-то от борьбы, сторонники их всё равно продолжали действовать. И вождям волей-неволей приходилось уже следовать за этой борьбой. Так или иначе, явно или тайно.