Перезагрузка - страница 12

– Пока, папа. Увидимся завтра!

Отец продолжает громко поносить мать, называя ее дурным бессердечным человеком. Закрываю за собой дверь и спешу к маме. От нее я унаследовал не форму попы, а предубеждение против всего нового. Мама похожа на отца, каким он был, пока не заболел раком. Это сходство, вероятно, и удерживало их вместе, покуда они не расстались. Наверное, ради меня они пытались создавать видимость крепкой семьи.

На самом деле меня больше беспокоит то, что она стала все забывать. Вернее, она не забывает, а просто не может ни на чем сосредоточиться, не понимает речь или, возможно, просто не слушает, что ей говорят.

Мама всегда была художественной натурой, хоть и не обладает художественным талантом и чуткостью. В последнее время она изменилась. Вообще-то, я уже пару лет замечаю за ней странности, но объяснял их особенностями характера. Надо бы ее обследовать. Нельзя списывать все на характер.

Иду к маме, стараюсь не думать о потоках дерьма, которые вылил на нее отец. Надо бы поспешить, но как-то не могу себя заставить. Взгляд падает на рекламный щит «Рак кишечника – победа за тобой!». Да, папа уже в курсе, за кем победа…

Забираю маму из кафе, и мы вместе направляемся к ней домой. Из прихожей мама входит в гостиную и неожиданно валится на пол. Она хотела пройти в кухню, но не удержалась на ногах.

– Не чувствую одну ногу!

– Я в «скорую» звоню.

– Не звони. Еще не хватало из-за меня «скорую» вызывать.

Иногда любовь не позволяет прислушиваться к плохим советам. «Скорая» приезжает через десять минут. Парамедики расспрашивают маму о хронических заболеваниях, измеряют давление, делают кардиограмму и решают везти ее в больницу.

Отправляюсь с ней. Нервное ожидание перед дверью приемного покоя. Наконец выходит врач. Кажется, он обеспокоен не меньше меня.

– У вашей матери инсульт.

Просыпаюсь в гостиной у Маркуса. Спал я беспокойно. По привычке смотрю на экран телефона, хоть и догадываюсь, что я там увижу. Звонки и сообщения с угрозами пришли по всем возможным каналам. Злодеи отметились даже у меня в фейсбуке.

Я было подумал, что обо мне забудут. Подумаешь, какие-то несчастные мотоциклы, их ведь нетрудно починить. Сто семнадцать непринятых звонков и шестьдесят пять сообщений с угрозами указывают на то, что нет, они не забыли. Они помнят.

Младшая дочка Маркуса просыпается в половине седьмого. Мне не заснуть, поэтому, чтобы дать выспаться Маркусу, сажусь с ребенком смотреть детскую передачу. Пластилиновый старичок показывает, как сделать горшок для комнатных цветов, и заодно напоминает нам, что сегодня именины празднуют Райли и Райла.

– У нас в группе есть Райли.

– Это ваша воспитательница?

– Нет, девочка. Воспитательницу зовут Йенна.

Разумеется, Райли это ребенок.

– Поздравь завтра Райли. Что ты хочешь на завтрак?

– Хлопья с молоком. Из тарелки с Малышкой Мю [8]. И воду из взрослой кружки. И шесть виноградинок. Их надо нарезать на половинки.

– Всего шесть или двенадцать половинок?

– Двенадцать половинок. Одну половинку тебе и десять мне.

– То есть одиннадцать?

– Нет, десять.

– И куда же девать еще одну.

– Она ляжет спать.

Несмотря на неопределенность полученного рецепта, делаю что приказано, и заодно готовлю завтрак себе. Постепенно семейство Маркуса пробуждается ото сна. Безмятежное воскресное утро. Сайми, старшая дочка Маркуса, не отрываясь тычет пальцами в свой мобильный телефон, а младшие смотрят детские передачи по телевизору. Мы с Маркусом читаем за столом на кухне «Хельсингин Саномат» [9].

– В ванной?

– Кто?

– Да эта твоя протечка.

– А-а, протечка. Нет… на кухне. Весь пол теперь менять.

Я ненавижу врать, но это благая ложь во спасение Маркуса. Когда все закончится, Маркус меня поймет, и мы вместе посмеемся над этой историей. А сейчас мне не до смеха. И даже не до улыбок.

Утром в понедельник, ничего не поделаешь, надо идти на работу, хоть и с риском для жизни. По понедельникам у нас важное совещание, которое без очень уважительной причины пропускать нельзя. Панический страх смерти – причина, может, и убедительная, но я не могу сообщить о ней своему начальнику. В нескольких сообщениях с угрозами мне ясно дали понять, что следует держать язык за зубами, в особенности с полицией.