Перезагрузка времени - страница 9

По прошествии нескольких месяцев после куала-лумпурской встряски он поуспокоился и пришел к мнению, что вполне счастлив: у него есть друзья, любимое хобби, успешная карьера, высокий социальный статус, позволяющий на постоянной основе проживать в гостиничных номерах класса делюкс. Так как большую часть суток Ён проводил в офисе, обзаводиться квартирой не было смысла. В общем, после рабочей поездки он пребывал в уверенности, что счастлив, до тех пор, пока на горизонте его уединенности не взошла блистательная Юмису.

Итак, в этот вечер вторника, двадцать четвертого апреля, Ён скрипел босыми ступнями по глянцевому полу, а за панорамными окнами проходили люди. Идущие суетной толчеей, незамечающие ничего вокруг, они заполняли кабинет ритмом и активностью. Иногда кто-то из них отвлекался, останавливался, бросал невидящий взгляд на окно, поправлял в отражении галстук или другой аксессуар, и вскоре исчезал в водовороте униформ и деловых костюмов.

Глядя на беспрерывный поток людей, Ён упорядочил скачущие мысли, плавно перетекшие от предстоящей встречи до записки, полученной ранним утром. Эти два разных, независимых друг от друга события, имели для него волнительное значение, отчего многозадачные способности давали сбой. Придумать темы для завтрашнего ужина и проанализировать весьма странное содержание абиграммы11, как официально именовались послания из будущего, у него одинаково не выходило.

Марширующие за окнами прохожие направили его мыслительные процессы в нужное русло ― оригинальный текст абиграммы растянулся на обширной стене:

В переводе с китайского, на котором была написана абиграмма ― что никак не вязалось с общепринятой практикой писать на корейском седьмой версии ― это значило:

Абиграмма, безусловно, будет послана им самим. И это не тест, рутинная проверка или диагностика. Как и любое послание, это, написанное на втором государственном языке, предупреждало о чем-то очень важном, возможно, о предстоящей масштабной аварии или даже катаклизме мирового значения.

Иероглифы представляли неразрешимую загадку, а по протоколу у хранителя времени было сорок восемь часов, чтобы разобраться с содержанием и отрапортовать «наверх». Но за истекшие сутки в разгадке абиграммы ученый так и не продвинулся. В запасе оставался еще завтрашний день, но как он может сосредоточиться, когда мысли порхают вокруг предстоящего свидания? Опять Юмису! Нет-нет, о ней нельзя думать!

Он сфокусировался на китайских иероглифах, разделив их на два лагеря: в один перенес те, что не вызывали вопросов, в другой определил непонятные. Из всех символов, ― кроме дат отправки и получения, а также собственного имени, ― ему был знаком Дэнкинс ― производственный астероид, вращающийся между Землей и Луной в точке Лагранжа. Каони. Первое, что приходило на ум, это астроном Каони, который трудился в одной из обсерваторий. Но ни в одном учреждении мира, ведущим наблюдение за астрономическими событиями, не числился сотрудник с таким именем. В Пусане на Лагранж, 21 находился какой-то отель, но среди работников и постояльцев этой гостиницы имени Каони не значилось. «Лагранжем 21» могло быть что угодно: номер вытянутой орбиты вокруг Земли, фамилия человека и его возраст, уравнение в теоретической механике и его решение. В честь французского математика, умершего несколько столетий назад, называли острова, вулканы, кометы и туманности. Как бы «Лагранж» ни был знаком Ёну, он был вынужден классифицировать его как «непонятный термин». Тот же маркер он присвоил незнакомым ему Сержу и Каони, а также странному словосочетанию «Чёрный эфир». Когда-то физики называли эфиром некую гипотетическую среду для объяснения выдвигаемых концепций, им же обосновывали электромагнетизм до открытия Общей теории относительности, с его помощью описывали гравитацию и темную энергию, а древнегреческие философы эфиром именовали небо. Назвать так могли и нечто мифологическое, и абстрактно-концептуальное, и вполне конкретное, типа эфирного масла, применяемого в химической промышленности. Последнее никакой связи с Дэнкинсом не имело, так как на астероиде, кроме туристической и горнодобывающей, другой индустрии не существовало.