Период Македонской династии (867 — 1057 гг.) - страница 4

В царствование Михаила Рангави в крестьянской семье близ Адрианополя около 812 г. родился Василий. В это время империя находилась в войне с ханом болгарским Крумом, который, потерпев неудачу под Константинополем, на возвратном пути опустошил Фракию, взял приступом Адрианополь и пленил множество сельского населения; в числе пленных отведены были на берега Дуная епископ Мануил и та семья, в которой родился упомянутый выше Василий. Детство и юность Василия протекли, таким образом, на чужбине, в среде языческих болгар, которые еще не знали культуры и лишь готовились стать христианским народом. Сколько лет прожила в плену семья Василия — об этом трудно сказать, вообще сказания, относящиеся к ранним годам, не могут быть проверены и мало заслуживают вероятия. Если допустить, что он снова возвратился в Македонию 25 лет, то трудно было бы объяснить, почему византийское правительство не вело переговоров с болгарами об обмене пленными столь продолжительный срок. Некоторое время мы находим его на службе у стратига Македонии, но потом жажда наживы и влечение к новым местам и приключениям привели его в столицу, где его физическая сила и ловкость действительно скоро доставили ему видное место. Чудесное и необычайное сопровождало Василия при самом вступлении в Константинополь. Утомленный путем, он лег отдохнуть у порога одной церкви, недалеко от Золотых Ворот. Это был монастырь св. Диомида, который впоследствии пользовался особенным расположением царя Василия, обогатившего его вкладами и украсившего перестройками. Легенда повествует, что в ту ночь, как Василий лежал у ворот монастыря, игумен св. Диомида Николай имел видение, повелевавшее ему встать и идти навстречу царю. Приняв это за сон, игумен не обратил на него внимания; но призыв идти навстречу царю повторился, и также безуспешно. Тогда видение снова и строго потребовало от игумена идти встретить Василия. После этого игумен встал, вышел за ворота монастыря и воскликнул: «Василий!» Путешественник с удивлением отозвался на зов, был введен в монастырь и, принимая предложенное угощение, выслушал от игумена чудесный рассказ. Тот же игумен, по всей вероятности, способствовал тому, чтобы Василий устроился в новых условиях, которые ожидали его в Константинополе. В жизнеописании, составленном внуком Василия Константином (3), определенно выражена эта мысль: игумен хлопотал об нем перед одной высокой особой, посещавшей этот монастырь, именно перед родственником царя Михаила и кесаря Варды, носившим имя Феофилица (Феофил). Это был богатый человек, любивший видеть около себя дружину молодых, красивых и сильных людей, которые, будучи разодеты в шелковые и парадные одеяния, служили украшением его двора. Зачисленный на службу к этому вельможе, Василий умел выделиться между всеми товарищами и получил звание протостратора, или конюшего, при дворе Феофилицы. В этом звании он сопутствовал своему господину в его путешествии по служебным делам в Пелопоннис, предпринятом по поручению правительства. Пребывание в Греции имело большое значение в дальнейшей судьбе нашего героя, и поэтому мы приведем относящееся сюда из биографии его место, тем более что сведения о Греции от занимающей нас эпохи так скудны.

«Василий сопутствовал Феофилу и помогал ему исполнить возложенное на него поручение. Находясь в Патрах, господин его вошел помолиться в храм Первозванного апостола Андрея, а Василий, будучи занят в это время своей службой, не вошел с ним вместе, а исполнил долг почтения к апостолу после, когда окончил свое дело. Был же в церкви один монах, проведший при храме долгое время; при входе в храм Феофила он не поднялся с места, не выразил приветствия и не сказал ему ни слова, не обратив никакого внимания ни на следовавшую за ним дружину, ни на сан вошедшего. Когда же потом показался в храме Василий, то он встал как бы перед лицом вельможным и принес обычное царственным особам приветствие. Бывшие при этом и узнавшие об этом по слуху донесли о случившемся благородной женщине, известной в тех местах своим большим богатством, которая по своему мужу называлась Данилидой. Зная лично того монаха и веруя в его пророческий дар, она не оставила без внимания этого обстоятельства, но, призвав к себе монаха, с укоризной говорила ему: «Столько лет тебе уже известно, что я пользуюсь в этой стране особенным почетом и властью, но ты никогда не вставал при виде меня и не выражал мне приветствия, а равно не оказывал этой чести ни моему сыну, ни внуку; как же случилось, что ты оказал царскую честь простому человеку, чужестранцу и никому не известному?» Благочестивый же тот монах отвечал ей, что оказал почесть и встал на ноги не перед простым человеком, как она полагает, а перед великим царем ромэев и помазанником Христовым. Господин Василия, проведя в тех местах некоторое время и исполнив возложенные на него государственные службы, должен был возвратиться в царственный город, между тем как он сам по болезни остался там на короткое время. Когда же после надлежащего ухода он освободился от болезни и стал собираться в обратный путь, его призвала к себе упомянутая Данилида и приняла с особой ласковостью и большим вниманием, весьма умно и предусмотрительно поступив, как сеятель, бросающий семя в добрую почву, дабы в должное время получить хороший плод. Она одарила его в значительном количестве золотом, дала тридцать человек рабов, богатые одежды и много богатства в разных предметах и поставила лишь одно это условие, чтобы Василий вступил в союз духовного братства с сыном ее Иоанном. Он сначала отказывался от этого предложения, ссылаясь на свою скромность и высокое положение Данилиды, но наконец согласился, уступая настоятельным просьбам. Тогда эта женщина, получив больше смелости, открыто сказала ему, что Бог возвеличил его и имеет удостоить высокой чести и что она просит его лишь об одном, чтобы он оказал им расположение и милость. Василий же дал обещание, если сбудется то, что она говорила, подчинить ей всю эту страну. Возвратившись в Константинополь, на приобретенные в Греции средства он накупил много имений в Македонии, снабдил имуществами своих родственников и сделался сам богатым столько же своими добродетелями, как имениями и деньгами. Оставался же, однако, у своего господина и служил ему».