Персик в камуфляже - страница 12
Из тумбочки достала ранее положенный журнал и демонстративно
пролистала пару страниц. Топалов не проронил ни слова в оправдание.
– «Этикет для маленьких принцесс»? Как замечательно, вам не мешало
бы этикету поучиться.
Солдаты засмеялись, но Дима продолжал оставаться невозмутимым.
– Вы, кажется, в первый день сказали, что женщинам в армии не
место, но если уж сюда маленькую принцессу взяли, то я точно справлюсь.
С одной стороны мне было стыдно за свои мелкие пакости, а с другой
– не я начала вести себя, будто ребёнок. Единственное, чего я хочу – чтобы
он не подрывал мой авторитет среди личного состава. Я позволила себе
откровенность и сказала уже для остальных:
– Да, я девушка. Может, внешне я не похожа на бравого вояку, но я
пять лет отходила курсантом: точно так же, как и вы, мела плац, тянула
носочек на строевой, точно также драила сортиры в наряде. Я не надзирать
над вами приехала, а стать тем, кто выслушает и поможет.
В казарме повисла тишина, если бы где-то тут проскочила мышь, её бы
было очень хорошо слышно. Все смотрели на меня, а мне захотелось уйти.
– Отбой!
На улице уже стемнело и летали комары. Я остановилась на пороге, чтобы вдохнуть воздух на полную грудь, а затем собиралась идти в штаб. В
последний момент меня кто-то схватил за руку и развернул к себе. Это
был Топалов, который проигнорировал отбой. Почему-то подумала, что
сейчас продолжаться словесные баталии, на которые, кстати, не было сил, но я не угадала. Дима несколько минут безмолвно смотрел мне в глаза, не
отпуская рукав кителя.
– Доброй ночи, товарищ лейтенант, – после пожелания ушёл обратно.
– Доброй, - одними губами произнесла я, чтобы он не услышал.
*губа (гауптвахта) – место, где удерживают нарушителей воинской
дисциплины.
*дневальный – лицо суточного наряда из солдат / матросов.
Глава Своих в беде не бросают
Ночь прошла спокойно. После завтрака я сдала дежурство и
собиралась домой отдыхать, но когда дошла к плацу, увидела, что Плоходько гоняет моих артиллеристов.
– Вы что как сонные мухи?! Левой, левой!
Майор выглядел таким злым, словно весь мир против него ополчился.
– Впервые рад, что заступаю в наряд, – рядом стал Калинин, наблюдая
за уставшими сослуживцами.
– Это из-за моей шутки с пеной он такой злой? Пытается узнать, кто
виноват? – забеспокоилась я.
– Нет. С женой опять поссорился, вот и самоутверждается за наш счёт.
– И давно они тут в таком темпе?
– Уже полтора часа.
– Но так ведь нельзя. Строевая в нашей роты по расписанию и с
другим офицером.
– А что поделать? Армия, – вздохнул Никита.
Поняла, что «домой» отменяется, нужно решать ситуацию. Хоть
солдаты меня и не восприняли, но я их в обиду не дам. Пожелала Калинину
хорошего наряда и побежала в штаб, в надежде найти комбрига.
С Барановым я столкнулась в коридоре, и он заговорил первым:
– Любимова, разве вы не после дежурства?
– Так точно, товарищ генерал-майор!
– Есть какие-то проблемы?
Эх, так чесался язык просто нажаловаться на зам. по тылу, но я
вовремя себя остановила. В том, что офицер занимается с личным составом
на плацу, нет ничего криминального, кроме того, можно приврать и найти
причину внепланового занятия.
Да и не подобает мне крысятничеством заниматься, даже не попытавшись сделать что-то
посильное.
– Я уточнить хотела.
– Так уточняйте.
– Тестирование проводить и для офицеров?
Роман Ильич почесал усы и окинул меня взглядом с ног до головы.
– Лейтенант, вы будто первый год замужем…
Хотела сказать, что я вообще не замужем, но потом до меня дошла
метафора.
– Прошу прощения. Растерялась немного, первая должность всё-таки.
Взгляд генерала стал мягче.
– Думаю, тестирование всем необходимо.
– Разрешите выполнять?
– Разрешаю.
Из штаба направилась прямиком на плац, где Плоходько до сих пор
мучил солдат.
– Товарищ майор, мне необходимо, чтобы вы прошли тестирование, –
крикнула издалека.
– На месте стой! Какое, твою дивизию, тестирование? Я занят!
– Приказ комбрига.
Судя по всему, зам. по тылу очень боялся начальства. Он сразу же стал
таким вежливым:
– Ах, тестирование. Да-да. Что от меня требуется?
– Прошу пройти со мной.
– Вольно!
Парни засияли, когда поняли, что они свободны.