Перстень царицы Савской - страница 13

На другой день мы двинулись по направлению к горной цепи Мур. Следующее событие, достойное того, чтобы упомянуть о нем, произошло в конце второго месяца нашего четырехмесячного путешествия. Мы уже несколько недель странствовали по пустыне. Пару недель назад, если память мне не изменяет, Оливер Орм купил пса по кличке Фараон, о котором я расскажу позже, и мы добрались до оазиса под названием Зеу, где я останавливался, когда пробирался в Египет. В этом оазисе, который не очень велик, зато изобилует чистой водой и финиковыми пальмами, нас приняли гостеприимно, поскольку во время своего первого посещения мне посчастливилось вылечить местного шейха от глазной болезни, а многих его подданных – от разных других недугов. Поэтому, хоть я и стремился поскорее отправиться дальше, я согласился с мнением своих товарищей, что разумно будет уступить желанию проводника нашего каравана, опытного и умного абати по имени Шадрах, и задержаться в Зеу на целую неделю, чтобы дать отдохнуть и подкормиться верблюдам, сильно отощавшим за время перехода через пустыню.

Этот Шадрах, которого, кстати сказать, его соплеменники по неведомой мне в то время причине звали Кошкой, имел на лице безобразный шрам – якобы след от когтей льва. Львы свирепствовали в здешних местах и в определенное время года, когда им становилось трудно охотиться, спускались с холмов, тянувшихся с востока на запад примерно в пятидесяти милях к северу от оазиса. Хищники без труда перебирались через пустыню, нападали на Зеу и убивали множество скота, принадлежавшего местным жителям, а именно верблюдов и коз, но бывали случаи, что и людей. Бедные поселяне не владели огнестрельным оружием и были беззащитны против зверей. Единственное, что оставалось, чтобы спасти стада, – загонять их на ночь за каменное ограждение, а самим прятаться в хижинах. В эту пору жители с рассвета до заката отсиживались в своих домах, покидая их разве для того, чтобы подбросить хворосту в постоянно пылавшие костры, разводимые с целью отпугнуть хищников, которые при случае забрались бы в деревню.

Мы прибыли в Зеу как раз в разгар сезона нападений львов, но как-то так вышло, что в течение первых пяти дней мы не видели этих огромных кошек, а только слышали, как они грозно рычат во тьме неподалеку. На шестую ночь нас разбудили вопли, доносившиеся из поселка, расположенного в четверти мили от нас. На рассвете мы решили посмотреть, в чем дело, и встретили унылую процессию, выходившую за ограду селения. Впереди шествовал седовласый старик-вождь, за ним брели полуодетые женщины, громко стенавшие от отчаяния, а позади четверо мужчин несли на плетеной двери что-то ужасное.

Вскоре мы узнали, что случилось. Два или три голодных льва ворвались через крытую пальмовыми листьями крышу в хижину одной из жен шейха, той самой, чьи останки лежали на двери, загрызли женщину и утащили ее сына. Теперь шейх пришел умолять нас, белых людей, у которых есть ружья, отомстить львам и перестрелять их, иначе звери, отведав человечьего мяса, вернутся в деревню и уничтожат много народу из его племени.

Через араба-переводчика – Хиггс, увы, не понимал диалекта племени, проживавшего в Зеу, – шейх взволнованно сообщил нам, что хищники залегли среди песчаных холмов неподалеку от селения, спрятались в густых зарослях, окружавших небольшой источник. Он слезно упрашивал нас пойти туда и убить львов, заслужив тем самым благословение всего племени.

Я ничего не ответил, хотя сердце у меня не лежало к этому делу. Зато Оливер Орм буквально запрыгал от радости, что предстоит охота на львов. То же самое случилось и с Хиггсом, который лишь недавно начал практиковаться в стрельбе из ружья, но уже воображал себя профессионалом. Он громогласно хвастался, будто несколькими выстрелами уложит всех зверей, тем более что львы, как он слышал, чрезвычайно трусливы.

С того мгновения в моем сердце поселилось предчувствие несчастья. Я, конечно, согласился отправиться с Хиггсом и Ормом, во-первых, за компанию, а во-вторых, я давненько не стрелял львов и хотел свести с ними старые счеты. Ведь свирепые кошки когда-то едва не растерзали меня на горе Мур. Кроме того, я знал пустыню и нравы местного племени гораздо лучше, чем мои товарищи, и мог быть им полезен.